Повесть о Шурочке

И вот нарушилась музейная тишина – работа закипела. Да не только в швейной мастерской. Столяр готовил новую витрину, электрики изобретали новое освещение в праздничном зале, а мастерицы с шумом обсуждали своих героинь. После долгих споров роли распределили. Мне достался костюм «Снегурочки», и возле меня должен был стоять «Дед Мороз», которого изображал соответственно одетый мальчик из соседней витрины. В тяжёлом костюме «Деда Мороза» он никак не мог удержаться на своих тонких ногах, и его представили вылезающим из сугроба. Мой костюм удался на славу! Так как я не чувствовала себя устойчиво на ногах, меня облокотили на заснеженный «куст».

Маленькая Марго была «Дюймовочкой», и возле нее сидела «Царевна-Лягушка».

Маша сначала обиделась, что её одели бедной «Золушкой», но, когда перед ней поставили на коленях «Принца» с туфелькой в руке, она успокоилась. Роскошный шёлковый плащ «Принца» и перо на шляпе покорили всех. А вот в соседней витрине лежит с закрытыми глазами (кукле заклеили глаза) «Спящая красавица». Чтобы не мучиться с поисками устойчивого положения для «Принца», его решили изобразить смотрящим на красавицу через распахнутое окно. И наклеенные усики лишь увеличивали радостное выражение его лица… А вот, на коробке, изображающей русскую печь, едет «Ваня-дураня» в русской рубахе и в лаптях. Тут уж всё выражает лихое веселье. Неподалёку выпрыгивает из котла красавец, его близнец, уже преображённый в принца. Да, всего не пересказать. Сколько выдумки проявили все, увлечённые работой, необычной для музея!

«Но всё это неподвижно и мало похоже на карнавал. Надо изобразить танцы и веселье», – решила начальница, и для этого из соседнего зала приглашаются современные куколки, совсем маленькие, но эластичные, которые (при помощи липучки) без труда устанавливаются на полу танцевального зала, прекрасно оборудованного и освещённого. Эти куколки уже парами изображены танцующими. Сейчас ведь заиграет музыка. «Но они не кружатся», – заявляет один из изобретательных сотрудников и тащит старый магнитофон. Пластинки не нужны – мягкое поле диска служит полом, на котором (опять-таки липучками) устанавливаются куколки ещё меньшего размера и действительно они закружатся парами в вальсе, который будет играть другой магнитофон. «Вот уж теперь – настоящий карнавал!» – ликуют мастерицы…

Никогда не было так шумно и весело, как в этот торжественный день. Собралось много детворы, и приглашённые, и по билетам. А наша уборщица, тоже энтузиаст праздника, решила пригласить из соседней гостиницы, где она прирабатывала, иностранцев. «Что ты! Там и детей-то нет», – смеялись над ней. И вот, представьте, какой гость появляется в нашем музее на празднике, и не один.

Необычные гости

Перед самым пуском в зал, где мы были представлены и где уже раздавались звуки вальса, под который вот-вот закружатся маленькие танцовщицы, вызывают управляющего помещением музея: «Какой-то господин, видимо иностранец, – говорит уборщица, – просит открыть створки входной двери, он привёз в коляске свою больную дочь, коляска не проходит в обычно раскрытую дверь». Любопытство наше разгорелось. Прошло некоторое время, и в зал бесшумно вкатывается большая, но легкая коляска. Её везет, видимо, отец прелестного существа в коляске, почти укутанного массой падающих на плечи, как смоль, черных, вьющихся волос. Лица ещё не видно, но бледные ручки (всё время в движении) показывают хрупкость девочки лет пяти. Но вот она отбросила с лица волосы, и глянули из-под длинных ресниц тёмно-голубые глазки, смотрящие с лихорадочным любопытством и с грустью. Она заговорила с отцом по-французски. «Что она говорит? Что она сказала?» – пристают ко мне куколки, не привыкшие к французскому. «Придвинь меня поближе, папа, – сказала девочка. – А их можно взять в руки, чтобы лучше рассмотреть?» – «Нет, Мари, – ответил отец. – Это же музей, а не магазин». Голос господина тоже нам показался печальным. «Бедняжка, – сказала Марго. – Девочка, наверное, не может ходить, такая красавица!» Господин обратился к экскурсоводу на ломаном русском языке, но коляска уже отъехала, и мы не слышали. Все собравшиеся в комнате дети оторопели и, не очень церемонясь, рассматривали необычную посетительницу.

Но потом дети, как все дети, быстро свыклись с новой обстановкой и продолжали осматривать нас, экспонаты. Они же в музей пришли! А я не могла отвести глаз от новой гостьи. Грусть её глаз словно околдовала меня.