Повесть о спортивном журналисте

Синьор Луговой? Я Бафико —секретарь городского отделения общества Италия — СССР, а вообще чиновник муниципалитета, ведающий спортивными делами. Пошли!

Он говорил по-английски с сильным акцентом, но вполне прилично.

Они сели в маленький «фиат» с двумя странными баллонами на крыше и двинулись в путь. Сначала, разумеется, речь шла о перелете, о предстоящей футбольной встрече, о том, кто из журналистов уже прибыл, кто ожидается.

Луговой спросил о баллонах, и Бафико объяснил, что в них газ. Он показал па выключатель под приборной доской, где слева было написано «газ», справа — «бензин», и сообщил, что простым поворотом может переключить мотор на любое горючее — бензин или газ, притом газ в четыре-пять раз дешевле бензина, но его трудней достать, что многие машины уже переделаны под это двойное горючее и т. д. Он долго и увлеченно распространялся на эту тему.

— А какая у вас максимально допустимая скорость на дорогах? — спросил Луговой.

— Сто километров в час, — небрежно ответил Бафико (спидометр показывал 150), — но вот грузовики нарушают— для них предел шестьдесят километров, а они гонят под сотню.

Шоссе было великолепным — широким, ровным. Огромные сине-белые указатели то и дело возвещали города и поселки, к которым уводили съездные дороги, белые стрелы на серой ленте автострады уточняли путь.

Гигантские грузовики с прицепами, с обозначениями едва ли не всех стран Европы, с затянутыми занавесками на задних окнах кабины, где спал свободный от смены водитель, пока его напарник вел машину, с ревом проносились навстречу. За сутки они пересекали полконтинента, развозя свежую рыбу, мясо, овощи, цветы, фрукты.

Грузовики были красные, синие, белые, желтые, полосатые, облепленные сигнальными фонарями, флажками, обклеенные огромными рекламными надписями и различными изображениями.

А легковые машины, мчавшиеся по шоссе, были еще ярче — всех цветов, а порой раскрашенные ромашками или тюльпанами по зеленому полю, с развевающимися на антеннах разноцветными лоскутами, с качающейся у заднего стекла растопыренной ладонью, с лежащими на спинках сидений львами, тиграми, кошками и собаками из плюша. Впрочем, кошки и собаки порой были живые. Чем дешевле и старее был автомобиль, тем ярче и разукрашенней. Солидные, роскошные «кадиллаки», «мерседесы», пролетавшие как ракеты, были однотонны и скромны в окраске, лишь ослепительно сверкали хрустальные фары и хромированная отделка.

Автострада была платной. Их машина остановилась на мгновение у одного из узких проходов в могучей, перегородившей шоссе бетонной плотине. Служащий в серой форме протянул Бафико бланк, и они помчались дальше. Через сотню километров, при выезде с автострады, они вновь остановятся у такой же плотины, Бафико протянет служащему бланк и деньги, и на небольшом электронном табло мгновенно вспыхнет тариф: сумма уплаты, количество поданных денег, величина сдачи. На все десять-двадцать секунд, и они понесутся дальше.

Через два часа Бафико свернул на стоянку. В этом месте через всю автостраду, словно гигантский мост, был перекинут огромный висячий ресторан, вокруг его массивных «ног», опустившихся по обеим сторонам шоссе, толпились в живописном беспорядке заправочные колонки, буфеты, кафетерии, магазинчики самообслуживания, газетные киоски, общественные туалеты, лавчонки сувениров.

Они наскоро проглотили по крохотной, на один глоток, чашечке обжигающего знаменитого итальянского кофе «экспрессо», закусили булочкой и двинулись в дальнейший путь.

Тянулись вдоль пути зеленые равнины Эмилии Романьи, расцвеченные розово-кирпичными городками, фермами, белыми одноэтажными фабриками современной архитектуры, редкими рощами, пестрыми придорожными ресторанчиками, отелями, заправочными станциями.

Миновали Крамону, Модену, за Болоньей свернули на север и вскоре остановились напротив вокзала у стеклянных дверей отеля «Де ля виль».

В небольшом холле у крохотного бара шумели приехавшие раньше журналисты. Некоторых Луговой знал, они приветствовали его.

У бара разглагольствовал Вист. Рядом с ним, загорелая, красивая, как никогда, в очень открытом платье, стояла его секретарша Элен.

Завидев Лугового, Вист прервал свою речь на полуслове и устремился к нему. Элен последовала за ним.

— Приветствую вас, Луговой, мой славный русский коллега! — Вист хлопнул его по плечу и крепко пожал руку. — Рад вас видеть.

—Как хорошо, что вы приехали, господин Луговой, — вторила Элен, — а то Роберт прямо истосковался без вас, — она бросила на своего шефа иронический взгляд.

Луговой был слишком наблюдателен, чтобы не заметить некоторых перемен. Ему показалось, что Вист как-то постарел, сник, что ли, а Элен, наоборот, расцвела. Она вела себя не так скромно и незаметно, как обычно. Вист, казалось, выпил лишнего, чего с ним раньше не случалось. Впрочем, все это мало интересовало Лугового, он вежливо поздоровался с ними и, увлекаемый Бафико, поднялся в свой номер.

Не успел он переодеться с дороги, как в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, вошли Попов и Донской.