Повесть о старых женщинах

— Благодарю вас, — светским тоном ответил Пил-Суиннертон.

Невозможно было преодолеть соблазн и не прислушаться к тому, о чем, не закрывая рта, рассказывал мистер Мардон. И вот, когда старички ушли, Мэтью и Мардон в полумраке холла принялись потчевать друг друга весьма откровенными историями. Затем, когда запас историй исчерпался, мистер Мардон причмокнул, смакуя последнюю каплю виски, и воскликнул: «Да-с!» — как бы в подтверждение всего сказанного.

— Выпьем еще по стаканчику, — любезно предложил Мэтью, и это было самое меньшее, что он обязан был сделать.

Мари, служанка, с которой был знаком Мардон, принесла в холл новую порцию виски. Мардон фамильярно улыбнулся ей и заметил, что ей, верно, пора в постель после трудового дня. Она состроила в ответ moue[52], дернула плечиком и упорхнула.

— Неплохо ухожена, верно? — заметил мистер Мардон, как будто Мари была экспонатом на сельскохозяйственной выставке. — Десять лет назад она была такая свеженькая и миленькая, но, конечно, в таком месте красота быстро линяет.

— И все-таки, — сказал Пил-Суиннертон, — если они не уходят, значит, им здесь нравится… если, конечно, здесь все так же, как у нас в Англии.

Беседа подтолкнула его к всеобъемлющему рассмотрению женского вопроса в чисто философском плане.

— О, конечно, им здесь нравится, — заверил его мистер Мардон с видом знатока. — Кроме того, миссис Скейлз прекрасно с ними обращается. Уж я-то знаю. Она сама мне говорила. Она очень разборчива, — тут Мардон оглянулся, чтобы убедиться, что их никто не слышит. — Клянусь богом, иначе и невозможно. Но обращается она с ними хорошо. Вы не поверите, какое у них жалованье, да и кормятся они здесь. Вот в отеле «Москва»… знаете такой?

К счастью, эту гостиницу Пил-Суиннертон знал. Ему посоветовали там не останавливаться, ибо она была предназначена исключительно для англичан, однако пансион Френшема оказался еще более английским. Мистер Мардон облегченно вздохнул, когда Мэтью ответил на его вопрос утвердительно.

— Теперь отель «Москва» — английское акционерное общество, — сказал мистер Мардон.

— Разве?

— Да. Это я пустил дело в ход. Моя идея. А какой успех! Поэтому-то я знаю отель «Москва» как свои пять пальцев, — он опять оглянулся. — Я хотел и здесь то же самое устроить, — прошептал он, и Пил-Суиннертону пришлось показать, что он ценит такое доверие. — Но хозяйка ни в какую. Я и так ее обхаживал, и этак. Уперлась! А как обидно!

— Доходное здесь заведение, а?

— Здесь-то? Еще бы не доходное! Кто-кто, а уж я-то в этом понимаю. Миссис Скейлз — редкого ума женщина. Нажила на своем деле кучу денег, просто кучу. А ведь это заведение можно было бы увеличить раз в пять или в десять. Возможности безграничные, уважаемый. Вложи только капитал. Само собой, капитал у нее есть, а можно бы и добавить. Но она говорит, что ничего расширять не будет. Говорит, что и без того еле справляется. Но это не так. Она прирожденная хозяйка, справится с чем угодно, да если бы и не справилась — уходи себе на покой, а нам оставь заведение и вывеску. В вывеске ведь все дело. Ее стараниями имя Френшем кое-что значит, скажу я вам!

— Она унаследовала пансион от мужа? — спросил Пил-Суиннертон, которого заинтриговала настоящая фамилия хозяйки.

Мистер Мардон покачал головой.

— Купила она пансион, никаким мужем и не пахло. Купила за гроши… за гроши! Я-то знаю — помню еще самих Френшемов.

— Вы, видимо, давно живете в Париже, — сказал Пил-Суиннертон.

Мистер Мардон никогда не упускал случая поговорить о себе. Жизнь его сложилась удивительно. Его рассказ произвел впечатление на Пил-Суиннертона, хоть он и испытывал презрение к пустопорожнему болтуну. Но вот рассказ подошел к концу…

— Да-с! — помолчав, промолвил мистер Мардон, односложно подтверждая все сказанное.

Затем он заметил, что живет размеренной жизнью, и встал.

— Спокойной ночи, — заключил он с дежурной улыбкой.

— Спокойной н-ночи, — ответил Пил-Суиннертон, безуспешно пытаясь придать своему тону оттенок дружелюбия.