Повесть о Татариновой. Сектантские тексты [litres]

Трижды огнекрылый день, обетованный петух
Взлетел, пропел, потух.
Трижды отрекся ты.
Над Невой пологие мосты
И черная под ними вода.
С вожделеньем глядишь туда.
Лучше вырви соблазняющие глаза, не гляди,
Есть другие на широкой земле пути.
И другая, простая страна,
Бездыханная там тишина,
Небо – полог, а сердце – храм.
Тленной персти сердце ль отдам?
Там не бьют поклонов, не вынимают просфор,
А когда загремит херувимский хор,
Огневого, родного Христа
Я в медовые целую уста.

Май 1922

Сестры, братья, я не виновата, что нет у меня
                                                       ни розы ни лиры,
О мире мирови молится весь широкий простор,
А у меня ни елея, ни мирра
И в руках у меня топор.
Круглое небо, откройся, дай мне напиться,
Круглая земля, разорвись, поглоти мою боль.
С неба откликаются только малые птицы,
А земля хранит алмазы, уголь и соль.
Я пришла петь не о любви, не о страсти,
Не славить власть, не стонать о безвластьи —
Надо рассечь небесный свод,
И когда кровавая прольется заря,
Надо созвать весь человеческий народ
И посмотреть, что за круглым синим небом,
Львы, скорпионы и василиски, признавшие
                                                           в ягненке царя,
Поля ли с золотым невиданным хлебом,
Или литые серебряные моря?
Или такие города, где всего довольно
И где не бывает ни холодно ни голодно ни больно.
А может быть, посреди неба просто большое
                                                          медовое сердце,
Что издали кажется то солнцем, то звездою,
                                                                то смертью,
И держит его в руках молчаливый Бог,
И к Богу нет ни проселочных, ни больших дорог,
Только все тот же синий, синий, круглый простор
И людям не помог звенящий топор.

Июль 1921

В сердце мое как в прорубь глядишь,
Крестишься мелким крестом, крестись, крестись,
Черная там некрещеная тишь.
А в твоих глазах глубинной синевы
Хватило бы для глубокой для синей Невы,
И в большой аорте твоей сизый голубь живет,
Стонет, воркует, поет —
Люблю, люблю, люблю.
Глупая песня птичья, —
Между болью и весельем не знает различья.
А за мною стеною стоят безглазые дни,
Оглушили, ослепили, убили огни,
Которыми каменные пылали города,
И взлетала легкая солома ясель,
И бежали потерявшие звериный разум
                                                           ревущие стада,
И вопила к небу человеческая страстная страда,
Когда в фригийском колпаке набекрень
Въезжала в открытые настежь ворота Беда.
На выжженном, на вытоптанном поле не растет
                                                      ни трава ни колос,
Напрасна вся небесная, вся речная, вся твоя синева,
Бессилен твоего сизого голубя голос.
Дай руку, слышишь – будто сердце бьется,
Вот-вот замрет, нет, дальше несется —
То в груди моей горящих городов беззвучный набат.
Проходи своей голубою дорогою, милый брат.

Июнь 1921