Повесть о Татариновой. Сектантские тексты [litres]

Не тягостно земное тяготенье,
Смеется над Ньютоном человек,
Когда в предельном головокруженьи
Стремит к эфиру падающий бег.
То не душа от тела улетает,
А тело от тоски своей летит
И на лету земную кровь сжигает
И легкое, бескровное парит.
О, не нужна тогда тугая петля,
Ни нож, ни горький яд, ни пистолет —
Ведь Артемида тихая не медлит,
Стрела ее тиха, как лунный свет.
Потом придут тупые, злые люди
И рану будут на тебе искать,
И раны не найдут, потом о чуде
Поговорят с сомненьем: «умирать
От горя не умели во вселенной» —
И не увидят, как серпом нетленным
Над мертвым засияет благодать.

Апрель 1922

Кляни стрелка, не кляни летящую стрелу,
Не кляни невинный камень, кляни мечущую руку.
Всю твою муку —
Не принимаю, ни хулу твою, ни хвалу.
Я в Господней руке камень,
Из Господнего лука стрела —
Пролетая пустыми полями,
В твою грудь без воли вошла.
Вещи не знают ни раскаянья, ни победы,
Потому что Бог дал им силу и отнял путь —
Все равно, что будут непоправимые беды.
В тесном, теплом колчане от полета хорошо
                                                                   отдохнуть.

Декабрь 1921

Ничего нет страшного на свете,
И так просто любить проклинающих нас —
Любите друг друга и будьте как дети,
Ведь для всех приходит последний час,
День как день, может быть очень хороший,
Три градуса мороза, весь остров в звездном
                                                      в легком снегу, —
Кажется, такой снег называется порошей,
И плачет человек: я больше жить не могу.
И совершится единственно дивное, единственно
                                                      страшное дело —
Сосланный на землю ангел будет ждать в углу,
И увидит как душа расстается с телом,
С ненаглядной землей прощается и клянет
Кащееву иглу. Тогда будет поздно просить
                                                                   прощенья,
Говорить о великой, о великой любви —
Ему серый асфоделевый сад и черное воскресенье,
И громкий голос из-за ограды: живи.

Ноябрь 1921

Господи, куда деться от смерти?
Куда бежать от полынь-звезды?
Милые, ищите, ищите и верьте —
Неужели на всей земле нет живой воды?
Половину своего земного хлеба мы съели,
Половина солнц для нас всходило и зашло.
Годы остались, месяцы или недели?
Будет ли в Господнем дому тепло?
Неужели ни книги, ни улицы, ни вещи,
Ни даже твой жаркий, твой горький рот
Не задушит тот голос жестокий, слабый и вещий,
Что перед розовым утром поет?
К чуткой земле приложишь ухо,
Будто многих вод далекий шум —
Суета сует и томленье духа —
Страстью и мудростью раненный терзается ум.

Ноябрь 1921