Повесть о Татариновой. Сектантские тексты [litres]

Крепче гор между людьми стена,
Непоправима как смерть разлука.
Бейся головою и в предельной муке
Руки ломай – не станет тоньше стена.
Не докричать, не докричать до человека,
Даже если рот – Везувий, а слово – лава,
                                                            камни и кровь,
Проклинай, плачь, славословь!
Любовь не долетит до человека.
За стеною широкая терпкая соленая степь,
Где ни дождя, ни ветра, ни птицы, ни зверя.
Отмеренной бесслезною солью падала
                                                            каждая потеря
И сердце живое мое разъедала, как солончак
черноземную степь.
Только над степью семисвечником пылают
                                                                   Стожары,
Семью струнами протянут с неба до земли
                                                       их текучий огонь,
Звон тугой, стон глухой, только сухою рукою тронь
Лиры моей семизвездной Стожары.

Январь 1922

Ранней весною в черном и зеленом поле
Веруешь в настоящий земной шар,
Поскользнешься и окажешься в бездонной воле,
Страшен только первый последний удар.
А там подхватит внезапный, многосильный,
                                                                  крылатый,
Или это сердце пропеллером гудит и несет?
Земля покажется в небе золотой заплатой,
Звездным сотом среди звездных сот.
Увижу вертящиеся города и голубые вулканы,
Людей похожих на стоглазых на бессердых
                                                                        зверей,
Бессолнечные, бескровные страны,
Белые кипарисы и черные платаны,
И крикну пилоту: домой, поворачивай машину
                                                                        скорей!
Но улетевшим нет больше возврата —
Затоскую, заплачу, закричу, запою,
На земле хоть брат убивает брата,
Но Хозяин солнцем и дождем поит земную
                                                              пашню свою.
На земле сгорают люди от смятенья горя
                                                                   и страсти,
Но есть твоя теплая, твоя родная грудь.
Разве мало такого человеческого счастья?
А здесь расчисленный, звездный,
                                          безмерно холодный путь.
И будет крик мой горьким и громким,
Прольется на землю певучей, текучей звездой,
И ты в то мгновенье проснешься в потемках
И подумаешь: как часто звезды падают
                                                             нынче весной.

Декабрь 1921

Любим того, чей дом бережем,
Кому рожаем детей,
Кому похлебку варим и шьем —
Игрушечный бог, не ставь сетей —
Не для нас твои сети и стрелы и сны,
Нам бы только сердце высоко держать,
Донести бы его до Единой Весны
И научиться без тоски умирать.
На руках было много блестящих колец,
Осталось одно золотое кольцо.
Сквозь кольцо я гляжу на белый свет
И вижу Спарты суровой лицо.

Декабрь 1920