Повесть о военных годах

Все-таки одна из автомашин загорелась, упало скошенное снарядом дерево, высота окуталась дымом и пылью. Отплевываясь, ругали мы на чем свет стоит в сущности ни в чем не повинных артиллеристов. А те добросовестно обрабатывали высоту. Досадно лежать под огнем своей артиллерии. Досадно и страшновато: мы-то знаем своих артиллеристов — до тех пор, пока они не будут уверены, что «противник» на единственной здесь высоте подавлен, снаряды будут сыпаться на наши головы.

В довершение всего немцы, ободренные неожиданной помощью, стали выбегать из леса большими группами.

— Открыть огонь! Загнать обратно в лес! — приказал комбриг.

Теперь боеприпасы жалеть было нечего. Но на этот раз ни огонь наших автоматов, ни шрапнель не оказали должного воздействия на рассыпавшихся по кукурузе солдат противника. Кто-то падал, сраженный пулей или осколком, но остальные бежали мимо высоты, не обращая на нее никакого внимания и не стремясь разделаться с нами. Они, видимо, тоже заметили подходившую пехоту и не хуже нас знали, чьи это войска. Чувствуя, что кольцо сжимается, немцы решили во что бы то ни стало прорваться, просочиться, проползти к реке. Их влекло единственное желание: уйти за Прут, уйти поскорее с этой земли, где не было спасения ни в лесу, ни в поле! Вышедших из леса так много, что кажется, кукурузы в поле меньше, чем человеческих фигур в грязно-зеленом обмундировании.

В воронку, оставшуюся от недавнего обстрела, ко мне скатился Оленев:

— Бери машину, любой ценой проберись к пехоте и заставь их прекратить огонь. Затем передай командиру пехоты: нужно немедленно атаковать лес, сейчас можно захватить немецкую группировку, зажатую между нами и Луговым. Все запомнила, что я сказал?

Я кивнула.

— Так вот, еще раз — любой ценой дойди, понятно? Как-только выскочишь на дорогу, стреляй во все стороны и лети скорее к Яковенко. Там сама определишь, как лучше действовать. Ну, командуй. Ни пуха ни пера!

Вместе со мной на «виллис» вскочили два автоматчика. И вот, ломая кусты, как с трамплина, чуть не выбросив своих пассажиров, наша машина прыгнула на дорогу, прямо в группу ошалевших гитлеровцев. Лихо развернул машину шофер. Поливая кукурузу свинцовым дождем, мчались мы по дороге.

Иной раз в кино, по прихоти сценариста и режиссера, герой фильма, спасаясь бегством, скачет на взмыленном коне впереди своих преследователей; за ним гонятся, в него беспорядочно стреляют, но герой перелетает под градом пуль через пропасть и, невредимый, уходит от преследования. В таких случаях смотришь и думаешь: «Ну и чушь! Столько стреляют, а он как заколдованный!» Когда наш «виллис» летел по дороге, которую с обеих сторон обступила зеленая жесткая стена высокой кукурузы, когда над нами, прорезая воздух, во всех направлениях свистели пули, я невольно вспоминала погоню в кинофильме. Через несколько минут, невредимые, мы была под защитой танков.

Танкисты Яковенко, получив предварительный приказ «стоять на месте, в бой не ввязываться и ждать распоряжений», от сознания своей силы и в то же время полной невозможности помочь нам, стиснув зубы, наблюдали за частыми разрывами и дымом, обволакивающим высоту.

Моя машина, огрызающаяся на ходу огнем автоматов, неожиданно вылетевшая из-за поворота дороги, была встречена радостными криками. Узнав, что подходит наша пехота, меня чуть было не стали качать.

Яковенко посоветовал для дальнейшего пути взять танк, но я отказалась: если из кукурузы, со стороны противника, выскочит танк, то еще до того, как успеешь дать знать о себе, наши артиллеристы расстреляют его прямой наводкой. А маленький открытый «виллис», да еще если помахать белым платком, они подпустят.

С Яковенко договорились так: он развернет пару танков и даст несколько очередей из пулеметов, а если потребуется, го и выпустит по одному снаряду вправо и влево от дороги, немцы отхлынут в сторону, а я в это время попробую проскочить.

— А мне не попадет за это? — усомнился Яковенко. — Сколько раз просил разрешить атаковать, и все один ответ: «Ждите».

— Вот ты и дождался, — ответила я, вспомнив слова Оленева: «Командуй, любой ценой дойди до пехоты…» — Разворачивай машины.

Танки двинулись на немую стену кукурузы, скрывающую в себе врага. Как выводки куропаток из-под ног охотников, выскакивали чуть ли не из-под гусениц танков группки вражеских солдат. Через три-четыре минуты, вырвавшись из-за танков, наша машина помчалась вперед.

За ближайшим поворотом остановились. Навстречу скакали кавалеристы. Я встала и замахала белым платком над головой. Нас окружили, и мы с удовольствием подняли вверх руки, как этого потребовали кавалеристы, а затем я достала удостоверение личности: словам не верили. Кавалеристы отвели от нас пистолеты и карабины; один из них по команде офицера пришпорил коня и поскакал к артиллеристам с приказом: «Прекратить огонь!»; остальные эскортировали меня к командиру.

Высокий, плотный подполковник, с рукой, подвязанной на черной косынке, стоял в окружении нескольких офицеров.