Повесть о военных годах

Одиноко стоял на мосту подбитый танк. Казалось, участь его решена и немцы не замедлят уничтожить такую неподвижную и заманчивую мишень. Но вражеская артиллерия не тревожила танк. Должно быть, убедившись, что подбитая машина надежно загородила собой мост, противник решил не трогать пока что эту неожиданную и крайне выгодную для него защиту. Тем более, что уничтожение танка артиллерийским огнем могло привести к уничтожению моста, а мост им самим был нужен. Поняв, в чем дело, Луговой решил не рисковать ни тягачом, ни танком, ни самим мостом и ждать темноты. А чуть стемнело, по мосту к подбитому танку подползли ремонтники. Через два часа танк был восстановлен и стоял посреди моста, готовый в любую минуту по общему сигналу ринуться вперед.

Город было приказано во что бы то ни стало занять к утру.

Офицеры связи — капитан Невский и я — всю ночь бегали от одной радиостанции к другой, увязывая взаимодействие. Замысел был такой: вплотную окружить город и атаковать сразу с трех сторон. В случае одновременной атаки прорыв гитлеровских частей из окруженного города исключался.

Когда наконец поступило известие, что механизированная бригада, идущая с севера, находится уже в пяти-шести километрах от города, Луговой получил приказ наступать; а когда и Луговой был примерно в двух-трех километрах от города, ударила казачья артиллерия, заставив танки противника ретироваться, а его артиллеристов замолчать. Тогда Ракитный повел через железнодорожный мост свой батальон.

Расчет оказался верным, и наши части, войдя в город одновременно с трех сторон, соединились в центре его.

За поворотом дороги, у самого въезда в город, догорали два танка: танк лейтенанта Протченко и фашистский «тигр». «Неужели погибли и рассудительный Протченко и его чудесный водитель — солдат с большим сердцем и «государственным понятием» — старшина Сидорин?» — Мысль эта не давала мне покоя, и, встретив Ракитного, я прежде всего спросила:

— Что с экипажем?

— Таранили и сожгли «тигра», мастерски дрались! Если б не Протченко, этот «тигр» много бы нам дров наломал, — ответил он голосом, какого у него я никогда не слышала: торжественным и чуть восторженным.

И глаз таких у него я не видела до сих пор: они возбужденно блестели. И даже само выражение «дров наломали» как-то не вязалось с разборчивым в выборе слов, всегда выдержанным Ракитным.

— А экипаж?

— Шивы все, живы! Правда, Сидорин ранен, Протченко немного контужен, но живы и жить будут! — радостно ответил Ракитный.

— Живы! Вы б с этого и начинали, — с облегчением и тоже просияв, воскликнула я.

Мы подошли с майором к крытой грузовой машине, превращенной в санитарную весьма нехитрым способом: в ней было постлано свежее сено. В машине находились только Сидорин и санинструктор. Протченко уже увезли. Мне очень хотелось сделать что-нибудь приятное для Сидорина. Порывшись в карманах, я нашла плитку шоколада и сунула ему в руку:

— Кушайте, вам полезно.

Старшина, превозмогая боль, улыбнулся:

— Не надо конфет, это тебе удовольствие, дочка, а мне бы чего-нибудь покрепче…

Простые человеческие слова «ты» и «дочка» были сказаны так тепло, что я не удержалась, обняла старшину за шею и крепко поцеловала в щетинистую, давно не бритую щеку.

— Спасибо, товарищ гвардии лейтенант!.. — смущенно пробормотал Сидорин. — Да мы еще встретимся, еще повоюем.

В штабе крупного вражеского соединения были захвачены очень важные документы и среди них один, непосредственно касающийся нас. Это был специальный приказ гитлеровском командования — любыми мерами уничтожить нашу подвижную группу. Для этой цели выделялись крупные силы.

БЕЛАЯ ГОСТИНАЯ

И снова впереди бригады, а следовательно, и всего соединения, шел сильно поредевший теперь батальон гвардии старшего лейтенанта Новожилова. Сам он ранен осколком в голову. Осколок, большой и плоский, острым зазубренным краем торчал из головы, чуть повыше синей бьющейся жилки на правом виске. Евгений долго убеждал меня вытащить этот осколок:

— Я ж чувствую: он еле-еле сидит. Покачай его и вытащи, ну, пожалуйста, он мне очень мешает! — просил он.

Я категорически отказалась:

— Ты с ума сошел! Это же голова, а не рука. А если откроется кровотечение, что, я тебе жгут на горло накладывать буду? Ни за что не стану! Здесь доктор нужен!

Наконец Женя согласился на простую перевязку, но, когда я потуже затянула бинт, Новожилов скрипнул зубами, оттолкнул меня и крикнул своему механику:

— Дай-ка сюда плоскогубцы!