Повесть о втором советнике Хамамацу (Хамамацу-тюнагон моногатари). Дворец в Мацура (Мацура-мия моногатари)

«В тоске о пути,
Который в сне неверном
Ведет к нашей встрече.
Хотел бы я на чужбине
С возвращеньем желанным помедлить», —

сложил он. Удзитада мог бы укорять ее, но их эфемерные отношения должны были так скоро прекратиться, и каждый раз, видя даму, Удзитада остро чувствовал ее необычайную прелесть. Их нижние платья тесно прилегали друг к другу, их любовь становилась все глубже, и им казалось, что встречи их не будут редки[448], но от действительности было не уйти. Удзитада беспредельно досадовал, что она исчезает подобно облаку или туману и он не знает, где она обитает, а она печалилась, что приближается срок его отъезда. Он смотрел на нее, и ему казалось, что он давно ее знает.

— Разительное сходство,
А дотронусь рукой —
Тень пустая.
Так лунный лавр
В широком небе недоступен[449]

.

Какая судьба обрекла на меня на такую необычную любовь? — спрашивал он, проливая слезы.

— Как мог ты меня,
Ничтожную каплю росы
На поле огромном,
С лавром сравнить,
Что растет на луне?

Я не собиралась скрывать, где живу, и ставить между нами преграды, но опасаюсь, что если вы узнаете, кто я, то в страхе будете меня сторониться. Наши встречи останутся тайной, и это будет мне утешением, когда вы навсегда покинете меня и отправитесь на родину, — сказала она тихо, так что он не мог всего расслышать и оставался в сомнениях.

Мысли мешались в его голове, и он сказал: — Весенние ночи проносятся быстро, скоро запоют петухи, а я так и не понял, не пустой ли это сон? Как могу я узнать? Он повторял свои упреки, и дама произнесла:

— Когда утренним облаком
В небе исчезну,
Над какою горой
Тень мою
Сможешь увидеть?[450]

У меня не осталось никаких надежд. Судьба заставляет вас всем сердцем стремиться на родину, поэтому лучше было бы не завязывать даже кратковременных любовных отношений.

Если спросишь,
Где меня разыскать,
Все ответят, что долго
Придется блуждать
По дорогам во сне

Мы не встретимся больше ни в одном из миров. Это расставание навеки, и мы больше не увидимся.

Не договорив, она заплакала, и горесть, которую они испытывали, словами выразить не возможно.

— Если будет дано
Видеть каждую ночь
Этот сон мимолетный,
Кто станет спешить
С отъездом в родную страну?

Не открывая своего местонахождения, представляясь блуждающим облаком, не хотите ли вы помешать моему возвращению домой? — упрекнул он ее.

— Расставаясь той порой, когда далеко до порывов осеннего ветра[451], рыбачка, у которой нет дома[452], не назовет вам имени, — ответила она бессердечно, и ее слова не рассеяли его обиду.

Их желание только увеличивалось, и когда они волей-неволей разобрали свои одежды[453], оба были охвачены жалостью друг к другу.

— Этой ночью приду опять, — пообещала она, но Удзитада не мог верить ей.

Она открыла дверь, но было еще так темно, что юноша не мог различить плывущих по небу туч. Бессердечная незнакомка исчезла, и только аромат наполнял комнату.

По мере того как множились ночные встречи, сердце его не успокаивалось, ему стало казаться, что живое существо не может исчезать подобным образом, и он стал опасаться, не является ли к нему привидение.

Часть третья

1

Удзитада не знал, кто принимает вид утреннего облака и вечернего дождя. Женщина избегала показываться ему даже при лунном сиянии или при тусклом огне светильников; они всегда встречались в полной темноте[454]. Опасения Удзитада не рассеивались. Сновидение повторялось каждую ночь[455], дама говорила о своей любви к нему и о своей печали, но он не мог полагаться ни на одно ее слово[456]. Ничто не могло отвлечь юношу от горьких размышлений. Если бы он мог достоверно узнать, что все это проделки какого-то духа! Свидания, неопределенные, как существование поденки[457], прервались. Шло время, и печальных дум его было больше, чем лепестков весенних цветов[458]. Служба во дворце стала для него совсем тягостна, но, затаив в сердце непереносимые терзания[459], он вел себя, как обычно. Уехав из Китая, он оставит все надежды встретиться с незнакомкой еще раз в этом мире Опять сердце его колебалось, как в небе облака[460], и он не знал, возвращаться ли на родину, о чем раньше думал с таким нетерпением, или нет.