Повесть про чужие глаза

— Ни фига себе… — говорит Юра. — Вот это я начудил…

Маша глядит ему в глаза:

— А что, по-трезвому ты в Индию уже и не собираешься?

Юра соображает, что ей сказать. Немецкие глаза подсказывают, что лететь куда-то с Машей — это очень плохая идея. Тем более в Индию.

— По-трезвому не собираюсь, — выкручивается он наконец. — По-трезвому я, может быть, на Джамэйку хочу.

Маша смотрит на него с уважением:

— На Ямайку? Ну да, можешь себе позволить… с твоими-то глазами. Ещё и денег там заработаешь, там же казино на казинЕ. А у меня — представь! — ничего сегодня не получилось. Зашла в одно казино, потом в другое — и ничего не увидела.

— Так, может, они уже и у меня не работают, — говорит Юра. — Может, это был кратковременный эффект…

— И ты говоришь об этом так спокойно? — удивляется Маша. — Типа, тебе это всё равно?

— Ну, не всё равно. Если они ещё работают, это было бы прикольно.

— А если не работают?

— Если не работают, то это было бы… ну, это было бы не проблема. Даже не напрягся бы. Деньги это бумага, чего из-за них рыдать?

— А, растаманские телеги, — пренебрежительно бросает Маша. — Слышали-слышали. «Деньги — это придуманный способ обмана», как же. А ваш Боб Марли, между прочим, миллионером был!

Тут Юра вдруг вспоминает, что похабный клип с его участием всё ещё на Ютубе. И самопроизвольно встаёт из-за стола.

— Пойду всё-таки грохну этот клип, — говорит он Маше. –Вот, блин, и нафига ты его выложила без спросу? Это же теперь палево на всю Украину… и я там выступил как обкуренный придурок, смотреть стыдно…

Маша понимающе кивает:

— Первый раз увидел себя на экране? Ну, это нормальная реакция. С первого раза никто себе не нравится. А давай сейчас покурим и ещё раз посмотрим. Вот увидишь, впечатление будет совершенно другое.

И достаёт из шкафчика Юрину траву, трубку и пипетку. Юра берёт все эти вещи, аккуратно сворачивает и прячет в карман.

— Не, курить я сейчас не буду — говорит он Маше. — Смотреть надо трезвым глазом. А то, когда я накуренный, мне вообще любое говно катит. Хоть телепузики.

— Ладно, дело твоё, — сдаётся Маша. — По-трезвому так по-трезвому. Пойдём, посмотрим.

Но тут у неё звонит телефон.

27. Смешное предложение

— Валерий Петрович? Очень рада вас слышать! Никуда не делся, вот он, рядом со мной. Дать ему трубку?

Это надо видеть, как Маша мгновенно меняется! Сейчас она снова московский режиссёр тридцати с лишним лет. И как будто бы в очках, хотя и без очков. Закрыв ладонью трубку, она шепчет Юре:

— Это Вилькицкий. Сам позвонил! Хочет с тобой поговорить.

И суёт Юре свой мобильник.

— Здравствуйте, Юрий! — говорит хорошо поставленный мужской голос. — Вы и в самом деле Гагарин?

— Что? — не понимает Юра. — А… Нет, не в самом деле. Это… ну, артистический псевдоним…

— Ага, понятно. Скажите мне, Юрий: вы уже снимались в кино?

— Не. В рекламе только.

— То есть, ролик, который я видел — это ваш дебют?

— Ну, да… Можно так сказать.

— Тогда примите мои поздравления! Дебют просто блестящий! И — знаете, что? Я хочу предложить вам сняться в кино.

— Не, — говорит Юра. — В кино сниматься я не хочу.

— Не хотите? Но почему?

— Ну, потому что… Я, вообще-то, не артист. Я на переводчика учусь.

— Юрий, одно другому не мешает. У вас же сейчас каникулы, так?

— Ага, каникулы.

— Так почему бы вам не провести их с пользой для бюджета? На съёмках, между прочим, отлично платят. ТЫЩУ В ДЕНЬ, и даже больше!

— Тыщу — чего? — уточняет Юра.

— Ну, не рублей же. ГРИВЕН, конечно.

Юра вспоминает, сколько тысяч у него в рюкзаке, и непроизвольно фыркает в трубку. Вилькицкий мгновенно реагирует на этот сигнал.

— Для вас это смешная сумма? А сколько вы хотите?

— Нисколько, — отвечает Юра. — Я же вам уже сказал: не хочу я в кино сниматься!

— Юрий, да не будьте таким упрямым! — стонет Вилькицкий. — Поймите, наконец: вы просто созданы для кино. Вы молодой, фактурный, пластичный, и, самое главное, у вас же врождённый актёрский талант! Вас ждёт великое будущее, Юрий, а вы… вы сейчас прямо сами себя губите. Бросайте вредничать, приезжайте сегодня к нам на пробы — у меня есть для вас отличная роль…

— Спасибо, не надо, — отвечает Юра. И сбрасывает звонок, а потом ещё и телефон отключает, чтобы не перезванивали. Суёт его в карман штанов и говорит Маше:

— По ходу, дядька тупой вобще. Десять раз ему повторил, что не хочу сниматься — а он… не понимает, что ли?

— Юрочка, — устало говорит Маша, — дядька совсем не тупой. Он очень умный и хитрый. А ты вот реально тупой и ничего не понимаешь. Ты хоть в курсе, что дебютантам больше пятисот никогда не платят?

— Ну и что?

— А то. Если Вилькицкий тебе с ходу штуку предложил — значит, ты реально дорогого стОишь. Минимум, десять штук. Если не больше.

— Не, Маша, — отвечает Юра. — Это ты не понимаешь. На самом деле, я нисколько не стою. Потому что я не продаюсь. Ни за какие деньги. И если я не хочу сниматься, то я не буду сниматься — ни за десять штук, ни за миллион. Поняла ты, наконец?

— Тю на тебя! — говорит Маша. — Какой ты пафосный, аж слушать тошно. Мобильник мой отдай, пожалуйста.

— Какой мобильник? — недоумевает Юра.