Повести

Вечер был ясный, воздух чистый, но немного свежий, как будто бы на дворе стояла хорошая сухая осень; гуляющих по большой Парголовской деревне было много, но мы предпочли пойти в сад, этот великолепный сад, в котором есть и Парнас и Олимп, но нет только богов, которые оживляли бы их своим присутствием".

Описание "цепенящего настроения" под «бременем» скуки, которое открывает рассказ, было навеяно атмосферой Вятки, где была написана эта страница, перекликающаяся с одной из глав "Губернских очерков" ("Скука").

По-прежнему не принимая "скаредного болотного счастья", составленного по рецепту Николая Иваныча, Салтыков не осуждал его так категорически, как в ранних вариантах рассказа. Писатель отказался и от книжных представлений о «романтической» природе положительности Николая Иваныча, исключив обвинения его в "самой крайней форме романтизма".

При переработке рассказа были внесены некоторые новые идейные акценты и в освещение главного его героя. Салтыков смягчил осуждение "романтической натуры" Брусина, вычеркнув компрометирующие его упреки в иждивенческих настроениях и усилив критику "ненормальной среды", где человек "скован, опутан обстоятельствами".

"Неумелости" брусиных и бескрылому практицизму их обличителей Салтыков противопоставлял призыв "молодого человека" к действию, даже в условиях "сквернейшего уездного городишки", продолжив таким образом основную мысль «Противоречий» и "Запутанного дела".

Девиз "молодого человека": "живи как живется, делай как можется" — был своеобразным протестом Салтыкова против социально-этических норм Вятки, где "вместо служения идеалам добра, истины, любви и проч., предстал идеал служения долгу, букве закона, принятым обязательствам и т. д. ("Мелочи жизни", "Имярек"). С этим же связан был бунт "молодого человека" против всех «идолов» — «долга», «пользы» и т. п., к свержению которых звал в сороковые годы Герцен, возмущаясь нелепым общественным устройством, когда "все превращается в кумир, даже логическую истину, даже самую свойственную человеку форму жизни превращает человек себе в тяжкий долг — так в нем искажены все понятия".[76] С герценовской точкой зрения смыкалась и уверенность "молодого человека" в невиновности Брусина, оправданного мелочностью окружавшей его среды.

Однако ироническим изображением Брусина в рассказе Николая Иваныча Салтыков указывал и на другую сторону вопроса, какую отмечал Белинский, высмеивая «слабость» романтических натур, "неспособных выдерживать отрицания и идти до последних следствий".[77] Рассказ предварял решение вопроса о взаимоотношениях человека со средой в дальнейшем творчестве писателя; подчеркивая решающую роль «обстоятельств», Салтыков не снимал нравственной ответственности и с самого человека, расчищая путь к революционно-действенному пониманию общественной практики.

"Брусин" был шагом вперед и в художественном развитии Салтыкова, овладевшего мастерством бытописателя в духе сатирического обличения жизни, к которому звал Белинский.

Стр. 276. "Северная пчела" — реакционная охранительная газета, издававшаяся в Петербурге Ф. В. Булгариным и Н. И. Гречем (1825–1859). Вспоминая свою юность, Салтыков-Щедрин писал в "Благонамеренных речах": "То было время поклонения Белинскому и ненависти к Булгарину" ("В дружеском кругу").

Стр. 282. …М-н будет упрекать М — ва за его систематическую ребяческую непосредственность и немного скифское удальство — По расшифровке С. А. Макашина, М-н — это Владимир Алексеевич Милютин, М — в — Валерьян Николаевич Майков, друзья Салтыкова и товарищей его по кружку (см. примеч. к "Противоречиям"). "Немного скифским удальством" Салтыков называл, по предположению того же исследователя, полемические выпады Майкова против Белинского во время их журнальной полемики 1846–1847 годов, когда Майков писал о бездоказательности его критики и идейном диктаторстве.

радовались падению какого-нибудь нелюбимого министерства. — Речь идет о событиях французской революции 1848 года, начавшейся падением министерства Гизо (23 февраля), вслед за которым пало министерство Тьера, регентство, министерство Одиллона Барро и была провозглашена республика. Об отношении русских оппозиционно-настроенных кругов к февральской революции 1848 года Салтыков вспоминал в гл. IV цикла "За рубежом".

…а не у С* и не у М*. — Имеются в виду, очевидно, Салтыков и В. Майков, у которых чаще всего происходили встречи членов кружка. Но речь могла идти также о В. Стасове и В. Милютине.