Повести. Дневник

Вечер заключен был у брата, в воспоминание пятилетия его свадьбы. Видел С. А. Семевскую, ее мужа, М. И. Крылову и ее рыжеватого сына. Узнал о смерти милой, очаровательной болтуньи, красавицы Варвары Алексеевны, которой и я, и многие мне близкие люди обязаны столькими светлыми часами веселости и дружбы. Я не был никогда в нее влюблен, но мне радостно было глядеть на нее.

26-го октября проведено в разъездах и увеселениях. Утром был у Ребиндера Н. Р., которого ужасно люблю. Познакомился с его женою. Обедал у Некрасова с Тургеневым и Боткиным. Вечером облачился во фрак и отправился на вечер к О. Народу собралось человек шестьдесят, дочери хозяина очень милы, были и другие хорошенькие девчоночки. С удовольствием взирал на танцующее юношество. Видел Гаевского, Андреаса, кн. Одоевского, Пецольта, Мана, Лиз<авету> Як<овлевну>, Данилевского, Василька Гебгарда. Не ужинал, лег спать с насморком и щекотанием в горле.

Для памяти запишем события с 10 сент<ября> по сие время.

Выехал из деревни 12-го с<ентября> с первым морозом. Ночевал у Мейера, а утром застал его на охоте. Обедали у Трефорта, дружески беседовали, — конечно, Севастополь составлял главнейший предмет разговоров. Л. Н. Обольянинов обрадовал нас, приехавши проститься вечером, Мейер оставил его ночевать. Жаль мне было наутро покинуть этих добрых людей и проститься с ними на год. Но приапизм меня одолевал.

Погода была сносная и переезд до Нарвы не очень утомителен. Но думать в дороге о чем-нибудь дельном я не в силах. Приехал в Нарву без головной боли и очень был тому рад. Долог оказался дождливый вечер. Читал газеты в кондитерской. Маленький город в ненастную ночь. 14-го числа обедал у В. А. С<емевского>. Жена его похудела и находится в интересном положении. Дети весьма милы. Сам хозяин в восторге от ополчения и жаждет быть ротным командиром. Услыхавши про эту каторгу, возблагодарил судьбу, спасшую меня от ополчения. Конец обеда прошел торопливо, ибо боялся опоздать в дилижанс.

Я предчувствовал, что переезд до П<етер>бурга не будет интересен, так и сбылось. Со мной сидели две госпожи зрелых лет, одна из них с прегадким малиновым румянцем, не только на щеках, но на лбу и на подбородке. В Ямбурге видел некоего глупого юношу, убежденного в том, что на него нападали разбойники. Сидеть было просторно, хотя ночью вторгнулись в кареты полупьяные господа — какой-то мальчишка и чиновник Военного министерства в дубленке; чиновник издавал запах водки. Ночную беседу их я слушал не без любопытства. Ехал еще со мной молодой человек Шиц, из нашего уезда. Между Кипенью и Стрельной лошади сбили и ушибли форейтора, мы брели несколько времени по скверной грязи. Но наконец путешествие кончилось, как кончается все на свете.

День провел я в поездке по доннам, обедал у Григория, узнал всевозможные новости, вечером же, кажется, был у Жуковских, но Надежды Дмитриевны не видал. Она тоже в интересном положении. Беседовал с А. Д. и услаждался новостями, в которых, правду сказать, не было ничего сладкого.

31 октября, понедельник.

В пятницу был на довольно безобразном ужине у Тургенева по случаю его рождения. Ужинала обычная наша компания, с прибавлением Гончарова, Михайлова и Писемского. Тургенев пел, городил идеальные речи, рассказывал, что жаждет любви, и вообще вел себя как немец-студент, загулявший по принципу. Михайлов толковал о разных высоких предметах, Языков снял рубашку и прославлял прогресс, все это было глупо и тем более скучно, что действующие лица все были людьми более или менее мне любезными. Разошлись в четвертом часу, по крайней мере, я с Гончаровым в это время вырвались из Капернаума[908]. Мне было скучно, когда я ехал домой.

Дни стоят серейшие и печальнейшие — привык я к прелестям пет<ербург>ского климата, но такой осени я не запомню. Кашель и насморки у меня не прекращаются почти что с приезда в город, но духом я бодр и вовсе не падаю. До сих пор метеорологические причины на меня не действуют нисколько. Если б мне удалось вставать поранее и водворить порядок в своих занятиях, я бы был очень доволен, а то вот уж две недели, как не могу кончить «Ньюкомов». Теннисона тоже читаю лениво, странный писатель Теннисон!

В субботу вечер провел у Т<ургене>вых. Милое и ласковое личико Ольги Александровны я созерцал с увеличивающимся удовольствием. Странно судьба играет людьми, и от странных причин зависит будущность человека. Я бы мог иметь шанс на величайшее благо жизни, если б в этом редком и чистом существе имелось нечто, способное возбудить меня к привязанности физической. Счастлив будет человек, которому в жизненной лотерее достанется le gros lot[909] с именем О. А. А я все это знаю и даже не могу думать о том, чтобы брать билет в эту лотерею. Дурняшки мне нравились, а эта привлекательная женщина ничего не говорит моему телу. Я ее люблю как сестру, и, кажется, это чувство всегда останется в одном положении.

Воскрес<енье>, 6 нояб<ря>.