Повести и рассказы писателей ГДР. Том I

— Ну, тогда вы в партнеры явно не годитесь. Оставайтесь здесь, старайтесь дышать поглубже! Вот так… Теперь рюмочку коньяку…

Он сделал знак хозяину, тот медленно вынул трубку изо рта.

— Нет-нет, ничего, у меня бывает, я прилягу. — Рука, лежавшая на его плече, показалась ему такой же тяжелой, как перина ночью. — Я бы только мешал вам, в этом состоянии… — Он попытался улыбнуться, но улыбка не получилась.

— Значит, в постель, и покой! Здесь кругом люди, вы не одни. Можно бы и за врачом…

Шнабель отрицательно замотал головой. Он и сам знает, чем себе помочь. Все пройдет, он желает хорошей прогулки..

Он рассеянно наблюдал, как Кеслер прикрепил лыжи, медленно тронулся с места и стал уменьшаться, пока, наконец, не скрылся за каким-то гребнем в белой пучине.

Хозяин тоже следил глазами за Кеслером. Затем он деликатно, но настойчиво потянул Шнабеля за собой в дом и усадил на стул рядом со стойкой. Потом налил полную рюмку и протянул Шнабелю, которому сейчас коньяк казался не менее отвратительным, чем накануне парное молоко. Некоторое время слышалось только тиканье часов у двери. Внезапно Шнабель почувствовал, как по его телу разливается живительное тепло. Много лет он не пил ничего спиртного. И вот теперь ощутил блаженное, успокоительное чувство. «Да, решено, я сейчас сложу вещи и уеду, уеду еще до того, как он вернется. Любой поверит, что я просто не смог вынести здешнего воздуха, и мне не придется больше глядеть ему в лицо. Мы встретились, он меня не узнал, и больше мы никогда не увидимся. Что было, то прошло, ему теперь хорошо, он жив, здоров, катается на лыжах… А я…»

Ты бы тоже мог, услышал он опять свой внутренний голос, тоже мог бы! Ты просто испугался, — испугался, что он тебя узна́ет, притянет к ответственности, будет выспрашивать, презирать.

— Только бы все обошлось!

— Что? — Шнабель вздрогнул. Часы захрипели, словно простуженный человек, который никак не может откашляться.

— Ну, там, наверху!

Хозяин махнул рукой в направлении окна, обрамлявшего картину: покрытые снегом крутые склоны и вершины, будто отрезанные плотным слоем облаков.

— Вы полагаете, опять пойдет снег?

— После — да. После, пожалуй, опять пойдет снег.

Шнабель разглядывал свои ногти.

— Я сейчас подумал, — начал он, — что все же лучше будет, если я еще сегодня… Если я уеду. Почтовые сани…

Он запнулся, выжидая, что ответит хозяин. Язык как будто прилип к горлу, да Шнабель и не знал толком, что еще сказать. Но, взглянув на хозяина, он застыл в изумлении. У того было такое выражение лица, словно он прислушивался к чему-то. Очевидно, он и не слышал сказанного Шнабелем, потому что молча вышел из-за стойки и подошел к окну, так что Шнабелю был виден только силуэт его почти квадратного затылка.

— Если все обойдется, вы сможете уехать, конечно же!

— А что должно обойтись? Вы говорите загадками, я никак не пойму…

Шнабель медленно поднялся и подошел к темной фигуре у окна. С тем же успехом он мог бы ждать ответа от статуи. Но вот хозяин вновь махнул рукой в направлении гор.

— Видите, вон там снежные флаги? Пока они еще не опасны… Ну ладно, у Кеслера всегда была голова на плечах. Мы с ним никогда много не говорили, я не любитель молоть языком. Но парень он что надо, черт меня побери!

Шнабель так пристально вглядывался в снежную даль, что у него начало рябить в глазах, но все же он увидел легкую снежную дымку, сползавшую вниз маленькими язычками, не длиннее сантиметра, как ему показалось.

— Да, там, наверху, видно, буран, — произнес он встревоженно и забарабанил пальцами по стеклу. Хозяин только покосился на него краешком глаза и усиленно задымил трубкой.

«Смешные вещи, — подумал Шнабель и закашлялся, — смешные вещи говорит этот человек, если уж в кои веки открывает рот. Пусть бы уж помалкивал, меньше загадок пришлось бы отгадывать». Скрип горных ботинок затих в глубине комнаты. Звякнула рюмка.

— Еще одну?

Шнабель кивнул, но мысли его были далеко. Крепкая и ароматная жидкость опалила огнем внутренности.

— Бальзам собственного изготовления, на травах настоен, мертвого может воскресить! — Хозяин возился с радиоприемником, существования которого Шнабель до сих пор как-то не замечал. — Почтовые сани отправляются в одиннадцать, я договорюсь. Вы сперва пообедаете?

— Нет, дайте, пожалуйста, счет!

Хозяина позвали в кухню, и Шнабель остался один. Приемник, стоявший в углу, бормотал что-то неразборчивое, заглушаемое помехами. Он встал и потянулся. Через несколько часов будет покончено со всей этой историей, благодаря вовремя принятому решению он выпутается из этой паутины. Смутное бормотанье приемника начало его раздражать. Он покрутил одну из ручек. Налево — звук ухудшился, направо…