Повести и рассказы писателей ГДР. Том II

Я утвердительно кивнула. Но какую цель преследовали все эти вопросы, я поняла много позже. Я робела от страха при виде этого пожилого господина, при виде его очков с толстыми стеклами, за которыми глаза его казались неестественно выпуклыми, бесцветными, загадочными. Он дал мне понять, что мой муж сам виноват во всем.

— Ведь он не желал помочь отступавшим солдатам, отказывался переправить их через Эльбу, — доказывал пожилой господин. — А это был его долг как человека и как немца.

При вскрытии трупа было установлено, что убийству предшествовала ожесточенная рукопашная схватка, один на один.

В конце концов, выяснив мою полную невиновность, меня отпустили на все четыре стороны, предварительно потребовав расписку, что я не буду настаивать на дальнейшем расследовании.

Это произошло незадолго до твоего рождения, мой мальчик. Почти четыре месяца провела я в мрачной камере. И вот я вернулась сюда и вскоре снова была одна, замурованная в этих четырех голых стенах. Во время следствия я ни словом не обмолвилась о молодом солдате, а между тем его тоже несколько раз допрашивали. На том берегу Эльбы был, кажется, найден мотоцикл или же только номерной знак; кто-то донес, что водитель этого мотоцикла якобы прятался здесь неподалеку и принадлежал к той группе эсэсовцев, которые незадолго до конца войны повесили десять безоружных членов гитлерюгенда. Русские власти, расследовавшие этот случай, требовали выдачи бывшего эсэсовца. Но прежде чем русские успели договориться с англичанами, солдат исчез, всего несколько дней спустя после моего возвращения домой. И когда за ним явились полицейские, я обрадовалась, что он исчез и им не удастся его схватить. Может, он был всего лишь жертвой наговора — ведь меня тоже подозревали в убийстве мужа и долго еще сплетничали после того, как я вернулась. К тому же я совсем не была уверена, что в ту страшную ночь именно этот эсэсовский солдат звал паромщика. Что бы ни говорили люди, я не желала прислушиваться к сплетням.

Твой отец, мой мальчик, прожил в этом доме без малого год. Он никогда не видел тебя. Пробудь он еще несколько дней — два, три дня, — и он увидел бы тебя. Вел он себя так, словно совесть его была чиста. И все-таки страх выгнал его из дому — страх перед русскими. С англичанами он был на короткой ноге, он доставал для них все, в чем они нуждались. Взгляни, вокруг ни одного дерева — это его работа. В иные дни он валил по двадцать сосен и распиливал их на метровые бревна. Он поставлял англичанам и столбы и бревна, кубометрами возил дрова. Сил у него было хоть отбавляй. Он много зарабатывал, так что я долгое время и после его ухода могла жить, не зная забот.

Твой отец ушел из дому в коричневом костюме. За время моего отсутствия он его порядком износил. Три месяца спустя я получила по почте посылку — там был только этот костюм, обтрепанный на рукавах, потертый на коленях. Ни письма, ни обратного адреса, чтобы я могла ответить. Лишь рассмотрев почтовый штамп, я поняла, что посылка пришла из Марселя. Сейчас-то я знаю, что в том городе был огромный сборный пункт Иностранного легиона. Большинство легионеров, прежде чем отправиться в дальний путь, продавали свою гражданскую одежду. Некоторые отсылали ее домой.

Много лет ждала я весточки от него. Может быть, мне удалось перенести все муки и страдания одиночества только потому, что я не переставала надеяться. Я осталась здесь, в этой убогой лачуге, среди людей, которые презирают меня, осталась только ради того, чтобы он всегда мог меня найти, чтобы не затерялось письмо, если он вздумает написать. А когда я устала ждать, у меня и сил не хватило куда-либо перебираться. Я осталась здесь жить по привычке, с годами я сердцем прилепилась к этому жалкому клочку родины. Теперь же я и вовсе не хочу уходить отсюда, но не хочу и видеть того человека, которого столько лет ждала. Зачем мне, чтобы все повторилось сначала?

Люди говорят, на том берегу до сих пор лежит мотоцикл или обломки от него. Но я не верю этому. Ведь молодой солдат совсем в другом месте переправился через реку. Он не раз повторял, что переплыл Эльбу в надувной лодке вместе с другими солдатами километрах в трех выше по течению. Перед тем он облил мотоцикл бензином и поджег его. Может быть, еще сыщется один из тех солдат и подтвердит это. Я хочу в этом увериться ради тебя, мой мальчик. Ты должен знать, что твой отец — не убийца. Это единственное желание, которое у меня осталось. Как много желании раньше было у меня, а теперь осталось одно: я должна добиться этой уверенности.

Я написала твоему отцу — пусть не возвращается до тех пор, пока не найдется свидетель, который сможет подтвердить его рассказ. Он столько стран изъездил за эти годы, неужели ему не повстречался ни один из тех солдат? Почему он не занялся этим в первую очередь? Когда он уехал, я решила, что он отправился разыскивать свидетеля…