Повести л-ских писателей

– …Андрей Закиров! – представляет гостя ведущая. – Кандидат биологических наук и старший научный сотрудник кафедры прикладной экологии нашего главного университета.

– Санкт-Петербургского университета, – поясняет её напарник. – Добро пожаловать, Андрей Даудович.

– Спасибо, – отвечает гость.

Он сидит, подавшись вперёд, на голубом диване для гостей «Хорошего утра». Ладони упираются в колени, локти расставлены. Он одет в ширпотребный серый костюм и лиловую рубашку без галстука. Верхняя пуговица расстёгнута. У основания худой шеи видна доходяжная ключица.

Закирову Андрею Даудовичу явно за сорок, но есть в нём что-то мальчишеское. Сквозит в его посадке и мимике какой-то задор, нагловатый и бестолковый одновременно. Позднее, в беседе с коллегами, Витя назовёт Закирова «выёбистый лошо́к из универа».

Кроме этого трудноуловимого свойства, по телевизору видны более простые черты Закирова: кое-как приглаженные чёрные волосы, треугольные залысины, густые брови, узкие глаза, широкий нос. Видна клякса малинового пигмента на выбритом подбородке. И слышно – слышно этого лошка из универа по телевизору на Витиной кухне тоже отлично.

Его, оказывается, пригласили, чтобы он рассказал петербуржцам, как СПбГУ сотрудничает с Канадой. Он, оказывается, летал в Монреаль в феврале:

– …вернее, мы вдвоём летали: я и Лена Дегтярёва с нашей кафедры. На самом деле здесь и должна была вместо меня Лена сидеть. Она фотогеничней, тактичней, говорит красиво. В Монреале она с туземцами плотней общалась, потому что по-французски шпарит. Я-то, в основном, «лет ми спик фром май харт» могу. Но заболела наша Лена, к огромному сожалению…

Голос у Закирова не высокий и не низкий, но как будто надтреснутый. Говорит Закиров увлечённо, развязно, несобранно. То ли ему плевать, что он сидит на диване в прямом эфире, то ли его, наоборот, понесло от публичности. Иногда ответы Закирова выбивают ведущих из колеи. Ведущие нескладно хихикают, путаются в словах, комкают заготовленные вопросы. Но всё-таки держатся. Переобуваются на ходу, спрашивают по-другому.

Витя уже доел последнюю котлету, доскрёб рис, но не встаёт из-за стола. Он слушает с нарастающим интересом.

Его, во-первых, зацепило, что речь о франкоязычной Канаде. Витя знает: Монреаль находится в Квебеке. Там говорят по-французски и хотят независимости от англосаксов. Прямо как в Шотландии. Борьба народов за свободу от англосаксов со школьных лет вызывает у Вити симпатию. В 2014-м, когда у шотландцев был референдум, Витя до часу ночи пил за их независимость со старым товарищем в ирландском пабе.

Во-вторых, ни Шотландия, ни Квебек никуда пока не отделились. Франкоязычная Канада по-прежнему Канада. Арктический плацдарм наиболее вероятного противника. НАТО! Но кандидата наук Закирова на голубом теледиване не колышет геополитическая обстановка в Арктике. Он воркует, как задроченный голубь мира. Его послушать – никакой геополитики не существует ни разу.

У нас на кафедре, вещает Закиров, давние связи с Квебеком. Кафедры ещё даже не было в её нынешнем виде, а связи уже были – на личном, дружеском уровне. Там у них, объясняет Закиров, четырнадцать факультетов занимаются Арктикой. Почвоведы, палеонтологи, этнологи – все ею занимаются.

Ведущие спрашивают: похожа ли канадская Арктика на нашу?

Закиров ржёт и цепляется к слову.

– С точки зрения рядового эколога, – заявляет он, – Арктика у нас и у канадцев ровно одна. «Нашего» и «ненашего», если не брать добычу нефти и газа, там нет. Допускаю, что товарищ майор, который нас смотрит по долгу службы, тут со мной не согласится. Но что я ещё могу сказать товарищу майору? Льды тают везде, вечная мерзлота тает везде, метан выходит везде, море везде нагревается. Белые медведи, когда лишены привычного хабитата, – они и в море Баффина шалеют от голода, и у нас на Чукотке шалеют. Микропластик в океане везде. Топливо разливают везде. Надо тормозить потепление, надо рекультивировать почву, экосистемы реабилитировать. Делать это всё придётся вместе так или иначе. Даже в социальных проблемах российского севера ничего нет уникального. Обычное наследие колониализма: маргинализация коренных народов, повальный алкоголизм, повальный суицид. В Канаде всё это было. Да и сейчас есть, пусть и не в наших масштабах. Поводов для обмена опытом великое множество.

Ведущие говорят: ой, да, ага, хм. Какие серьёзные, глобальные вопросы. Но наверняка же было и что-то, связанное с насущными проблемами нашего города? Что-то интересное, близкое петербуржцам?

Закиров ржёт ещё громче, чем в прошлый раз.

– Ну, если… – говорит он, икая от смеха, – если петербуржцам не близка почти неминуемая на данный момент климатическая катастрофа планетарных масштабов, могу поговорить о сине-зелёных водорослях. Их у нас полно в заливе, полно во всех прудах, и они выделяют интереснейшие вещества под названием цианотоксины…