Повести л-ских писателей

Она ненадолго останавливается у окна. Заглядывает в двенадцатиэтажную пропасть.

– В две тыщи восьмом я развелась, – продолжает Рябикова. – Осталась с двумя детьми. На окладе нашем – с двумя детьми. Представь с одного раза. Стала каждую копейку считать. Алименты начислялись с официальной зарплаты папочки. Смешные – обхохочешься. Галя говорит: «Хочешь пару лишних тыщ в месяц?» Я говорю: «Давай». Она договорилась с нашим куратором эфэсбэшным. Зампроректора по международному сотрудничеству который.

– Э-э-э… Бедищев?

– Да. Бедищев. Галя с ним договорилась. Меня оформили как «внедрённого агента». Держать руку на пульсе. Пишу им десять лет примерно одно и то же. Иногда буквально одно и то же. Даты меняю. В мае, когда ты после операции лежал…

– Погоди, – встревает Закиров. – А чего ты им пишешь? Любопытно же.

– Какие настроения на факультете. Кто за границу хочет уехать. Кто Крым наш, кто не наш. Имеют ли место вербовочные подходы со стороны иностранных граждан. «Признаков вербовочной или иной разведывательной деятельности, – цитирует себя Рябикова с канцелярской интонацией, – в ходе совместной российско-норвежской экспедиции отмечено не было». Говорю тебе: ежемесячный копипаст у меня.

– Вот оно как.

– В мае, когда ты болел, меня вызвали вдруг. Явиться лично. Впервые с не помню уже какого года. Прихожу. Там спрашивают про тебя. Под запись. Про поездку в Канаду, про другие твои поездки. Насколько ты подвержен корыстным интересам.

– И как я? Подвержен?

Рябикова пропускает это мимо ушей.

– Я подумала сразу: «Надо с Галей поговорить». Чтобы выяснила, кому и зачем ты нужен. В общем, попросила её навести справки. Лето прошло. Я думала, она забыла уже. А вчера виделись – годовщина у них с мужем. «Эколог этот ваш, – говорит. – Закиров. Я разузнала. Передавал канадской разведке сведения о Земле Александры, где военная база. По двести семьдесят пятой его посадят. За госизмену».

– А-бал-деть, – чистосердечно изумляется Закиров.

Он пытается сообразить, когда встречался с канадской разведкой и какие данные ей передавал. У него не получается.

– Отвечаю на твой второй вопрос, – продолжает Рябикова. – Что тебе делать – тебе решать. Но я бы на твоём месте…

– Погоди-погоди, Наташ, – перебивает Закиров. – Погоди, я понять хочу. – Он отчаянно морщит лоб. – В Канаде я был, да. Лекции читал, да. Пиво пил с туземной наукой. Может, был среди них канадский Джеймс Бонд замаскированный – я не знаю. Но никаких секретных сведений про Землю Александры – тут хоть убей. У меня отродясь даже допуска ни к чему…

– Закиров. – Рябикова останавливается в двух шагах от табуретки. Опускает руки. – Ты же подкованный вроде мужик. За новостями следишь. Переживал за австралийку эту рыжую – как её? Выборы она тогда проиграла какие-то. Когда мы на Ямале были.

– Джулия Гиллард, – говорит Закиров. – Красивая баба… Женщина, – поправляется он, вспомнив недавний выговор от Алинки.

– Если следишь за новостями, должен быть в курсе. Учёных планомерно сажают. Каждый год сажают. У нас с тобой план по индексу Хирша. По публикациям с импа́ктом. А у них – план по посадкам.

– Из ЦНИИмаша недавно взяли… – припоминает Закиров. – В июне, что ли? Кудрявцева какого-то. Но слушай, там же эти… ракеты у них. В ЦНИИмаше. Стратегическая отрасль. По крайней мере…

– Ты мне ещё скажи, что дыма без огня не бывает.

Закиров произносит очередное «э-э-э», но дальше цепенеет с открытым ртом. Его лицо краснеет до самых залысин. Несколько секунд он даже не дышит. Закирову нежданно-негаданно (прямо как Имме Боццини в тот памятный болонский вечер, когда она поняла, что превращается в человека со связями) открылось в себе нечто волнующее. О да, понял Закиров. О да, примерно так ведь он всегда и думал. На автомате. Про дым, не бывающий без огня.

– У всех, кого посадили уже, – говорит между тем Рябикова, – госизмена состоит в использовании данных из открытых источников. Вот ты лекции читал в Канаде. Читал им про Землю Франца-Иосифа? Земля Александры – это же часть Франца-Иосифа, правильно?

– Э-э-э… – Закиров снова морщит лоб. Жмурится от ментального усилия. – Читал вроде бы… Когда обзорную делал по антропогенному прессу в Арктике. А кстати, запись той лекции должна быть. – Он выпрямляет спину, согнувшуюся было в покаянную дугу. – Или слайды. Канадцы выкладывали в фейсбуке. У них же – знаешь, да? – у них у каждого факультета своя в фейсбуке…

Закиров осекается. Его спина гнётся обратно. Какое-то время Рябикова ждёт, что он додумает вслух; что он сведёт концы с концами. Заодно Рябикова отмечает, что чайник больше не шипит. Чайник вскипел и выключился. Рябикова думает: если б не вечный гул Петербурга из открытой форточки, сейчас в этой ободранной квартире-студии на двенадцатом этаже царила бы невыносимая тишина.

– В общем, – говорит Рябикова, не дождавшись закировских умозаключений, – отвечаю на второй твой вопрос…

– Не-не, спасибо, Наташ. – Закиров трясёт головой. – Я осознал всё. Уяснил. С этого места я сам.