Повести о карме

Шалея от собственной наглости, упиваясь преимуществами нового положения, краем сознания я всё-таки отмечал, что шагнул за черту дозволенного. Да, я самурай при исполнении, а Акайо – простой торговец. Богатый торговец. Человек со связями. Если выяснится, что я без причины ворвался в его дом, рассыпая угрозы, если Акайо подаст жалобу в управу – мне несдобровать. А если он, как говорится, смажет жалобу взяткой… Высоких покровителей у меня нет, Сэки Осаму вряд ли вступится за взбалмошного наглеца.

Интересно, когда таких, как я, выгоняют со службы, что делают со служебной татуировкой? Небось, спарывают вместе с кожей, чтобы неповадно было.

Отступить? Поздно. Меня успокаивало лишь присутствие досина. Полиция как-никак! Имеет право. Хотя если досин заявит, что не хотел идти, а я силой заставил благонравного Комацу Хизэши сопровождать себя…

– Где хозяин?

– Спит, – повторил слуга, пряча палку за спину.

Второй кивнул.

– Умоляю простить нас!

На веранду выбежала молодая женщина. Её длинное, до земли, кимоно украшала вышивка: зелёные ветви ивы над ручьём. Пояс развязался, женщина на ходу завязывала его концы у себя за спиной. Судя по всему, это была жена торговца. В волосах хозяйки дома торчал черепаховый гребень, но уложить волосы в причёску она не успела.

– Приносим глубочайшие извинения! – она пала на колени. – Я…

– Ваше имя! – прервал я её.

– Умеко, господин.

– Где ваш муж?

– Спит, господин.

– В такое время?! Почему не в лавке?

– Похмелье, господин.

Я бросил косой взгляд на безликого: учись, мол, бестолочь! Вот кому не надо напоминать про «господина»! Мигеру стоял у ворот, безучастно глядя перед собой. А может, и вовсе закрыл глаза – поди-пойми, куда он смотрит под рыбьей маской.

– Плохо ему, – бормотала Умеко, отбивая поклон за поклоном. – Всю ночь маялся, животом скорбел. Я за ним выносила… Только-только заснул! Что же его зря беспокоить? Я сама, всё, что прикажете…

Лицо её было белым, как снег, безо всяких белил.

– Заснул? – я шагнул ближе. – Разбудите!

– Господин дознаватель…

– Хватит отговорок! Проводите меня к нему!

Взбежав на веранду, я кинулся в дом, не дожидаясь, пока Умеко последует за мной. Жилище торговца было куда больше нашего, коридор в конце поворачивал налево, в западное крыло. Бумага, натянутая на бамбуковые рейки стен, слабо просвечивала. Казалось, я забрался внутрь фонаря на празднике Шести богов.

Где Акайо? Ага, храпит, слышу.

Дверь скользнула в сторону.

– Это вы – торговец Акайо?

– Что? Кто?!

– Вы Акайо?!

– Н-нет, это не я.

– Лжёте!

– Клянусь, я г-говорю п-п-правду…

– Как вас зовут?

– Пёс! Весёлый П-пёс!

– Это прозвище! Ваше настоящее имя!

– Т-тору из Доси…

Я с облегчением выдохнул. Никаких жалоб, это раз. Надо быть самоубийцей, чтобы пожаловаться на меня в сложившейся ситуации. Фуккацу, это два. Воскрешение налицо, сам признался.

За моей спиной хрипло дышал Хизэши.

– Вы его узнаете? – спросил я досина.

– Да. Это торговец Акайо. Вернее, уже не торговец.

Бывший Акайо, ныне Весёлый Пёс, был пузатым коротышкой. Насмерть испуганный вторжением, он отполз в угол, отгородился от нас задранным вверх краем циновки. Глазки бедняги вылезли из орбит, щеки залила нездоровая краснота. Голый, в одном хлопковом фундоси[41], он выглядел жалким и пришибленным.

– Одевайтесь! – велел я.

– Н-не могу…

– Это ещё почему?

– З-забрали…

– Что забрали?

– Одежду. Всю од-д-д… Одежду забрали.

– Зачем?

– Б-боялись, что я сб-бегу…

Я повернулся к досину:

– Акайо заикался?

– Нет, – сразу ответил Хизэши. – Я точно знаю.

– Кто? Кто боялся, что вы сбежите?

Я давил на бродягу, не давая ему опомниться.

– Эта ж-ж-ж… Эта женщина. Велела сидеть вз-з-з…

– Взаперти?

– Да. Я хотел на д-двор…

– И что?

– Её слуги… Они т-такие сильные! П-п-п… Принесли мне горшок.

– Вас били? Пытали?

– П-поили…

– Что?!

– П-поили саке. Много саке! Она гов-в-ворила: спи, п-пьяница. Не буянь, не шуми. Б-будешь смирным, награжу. Что ты орёшь? Своего с-счастья не понимаешь, дурак. Заживёшь в т-тепле, в сытости. Спать с тобой буду, б-баловать. Хватит, мол, под заборами в-в-в… Валяться хватит.

– Она – это жена Акайо?

– Эта ж-женщина… Да, жена!

Допрос меньше всего походил на официальный, каким его описал мне архивариус Фудо. Ничего, сейчас главное – вытащить побольше сведений. По правилам мы его допросим позже.

– Вы знакомы с торговцем Акайо?

– Корзины ему н-носил. Перед лавкой землю мёл, водой б-брызгал. Он меня к-к-кормил, денег давал. В этот раз не дал, сказал: зап-платит позже. Я его встретил, говорю: п-плати, а?

– Где вы его встретили?

– В переулке.

– Сандзютора?!

– Д-да.

Обращаясь ко мне, бродяга забывал про «господина», но тут я не настаивал. Кажется, Весёлый Пёс вообще не понимал, кто я такой. Отвечает, и ладно.

– Что было дальше?

– Он шёл из харч-ч-ч… Из харчевни. От него п-пахло выпивкой. Я ему: Акайо-сан, вот вы пили, а я нет! Я т-тоже хочу! Дайте денег, а? Или угостите, что ли?!

Бродяга разгорячился, перестал заикаться: