Повести о карме

– Как вы считаете, Кубо-сан, я смог бы подставиться под смертельный удар своего ученика? Где-нибудь в скалах, над морем? Так, чтобы падение усугубило ситуацию? Вынудить ученика потерять чувство контроля?

– Подставиться под удар? – голос её сел, будто она напилась ледяной родниковой воды. – После фуккацу вы станете безликим. Это хуже, чем смерть.

Принесли лапшу. Отдельно в лаковой миске лежали щупальца осьминога, сдобренные кунжутным маслом – заказ госпожи Йоко. Щупальца слабо подёргивались: осьминог был свежим, только что разделанным. Я наполнил две чашки саке, поднял одну, приглашая госпожу Йоко составить мне компанию, но она пить не стала. Она стала есть: медленно, сосредоточенно, пережевывая осьминога самым тщательным образом. Так и следовало делать: во рту мелкие присоски моллюска цеплялись за всё, что попало. Случалось, любители осьминогов умирали от удушья. Но мне казалось, что дело тут не в правилах еды – медлительность позволяла госпоже Йоко справиться с волнением, не выказывая смятения чувств.

– Вы правы, Кубо-сан, – я опустошил свою чашку и отставил её в сторону. – Подставиться под удар было бы безрассудством. Но что, если бы я дрался честно, не поддаваясь ученику? Что, если бы я знал, что ученик уже превзошел меня? Что он способен нанести мне убийственный удар без снисхождения с моей стороны?! Я бы это знал, а ученик не знал. Такое ведь можно допустить? Честный бой, честная смерть. Фуккацу, новое тело, подтверждающая грамота…

– Господин Ясухиро-младший, – с ненавистью произнесла госпожа Йоко. Будь эта ненависть огнём, полгорода сгорело бы в пожаре. – Я знала, что он временами упражняется на берегу. Когда мы пришли, его не было. Я решила, что сегодня он не придёт. Я ошиблась.

Воистину она была бесподобна. Скорость, с какой она делала выводы, потрясала. Прощаясь с Цуиёши, я пообещал сыну сенсея, что без особой нужды не стану упоминать, от кого получил сведения о поединке в скалах. «Вы будете говорить с ней? – спросил Цуиёши. – С этой?..» Да, сказал я. Сын сенсея рассмеялся: «Тогда вам и не понадобится упоминать обо мне!» Почему, удивился я. Он ушёл, не ответив, и я остался в недоумении.

Сейчас я понимал, почему.

– Никто не мог объяснить вам, Рэйден-сан, то, что вы сейчас сказали мне, кроме Ясухиро-младшего. Разве что Ясухиро-старший, но вряд ли это он прогуливался возле моря. Никто другой…

– Вы ошибаетесь, – возразил я. Удовольствие, которое я испытал в этот момент, было постыдным, но очень приятным. – Господин Ясухиро-младший всего лишь показал мне, что произошло. Его мастерство несравненно. Он показал, а я, глупец, не понял. Объяснил мне это совсем другой человек.

– Кто?

– Позвольте мне не называть его имени.

– Я знаю всех мастеров в Акаяме! Такие тонкости…

– Возможно, вы знаете не всех. Итак, ваше мнение?

Она взяла бутылочку с саке. Залпом, без паузы, осушила две чашки подряд. Махнула хозяину: неси ещё!

– Вы ничего не докажете, – улыбка госпожи Йоко была сродни волчьему оскалу. – Здесь нет преступления.

– Нет, – согласился я. – И тем не менее… Я слыхал, что война – путь коварства и обмана. Вы воюете со мной, Кубо-сан?

– Я? С вами? Что за глупость?!

– Тогда почему вы мне всё время коварно лжёте? Вы умолчали о поединке в скалах. Вы дали показания, что в хижине лесорубов дрались со своим учеником, когда он напал на вас. Это тоже ложь. После падения у вас была сломана спина. О каком поединке может идти речь?

Она горько вздохнула:

– Я действительно дралась с ним. Как могла, как умела. Этот дурак хотел убить меня из благих побуждений. А я не хотела становиться безликой. Вы мне не верите, да? Понимаю, это трудно назвать поединком. Будь моя спина цела…

– Хорошо, тут я вам верю. У вашей схватки в хижине был свидетель, он подтверждает ваш рассказ.

– Свидетель? У вас что, в любом закоулке по свидетелю?!

Я предпочел оставить эту реплику без ответа.

– Чего вы хотите, Рэйден-сан? – она наклонилась ко мне, как в начале беседы. Дядюшка Ючи принёс саке, госпожа Йоко наполнила чашки. Одну пододвинула ко мне: – Вы же понимаете, что у вашей службы нет ни единой причины открывать дело вновь. У нас частная беседа, у неё не может быть никаких последствий.

– Война, – я покатал это слово на языке. – Путь коварства и обмана. Я плохой ученик в додзё сенсея Ясухиро, но я быстро учусь в додзё Карпа-и-Дракона. Я хочу услышать от вас правду. Да, правда не даст мне шанс вновь открыть дело о вашем фуккацу. Как, впрочем, и ложь. Но мне нужна эта правда. Я на ней настаиваю.

– А что, если я откажусь?

– Тогда, уважаемый господин Кубо-второй, эта история станет достоянием гласности. Как вы считаете, много ли молодых людей захочет учиться у вас, зная, как вы поступаете с учениками? У молвы быстрые ноги, не пройдёт и месяца, как она выбежит за пределы города. Извините за прямоту, но я хочу, чтобы вы заранее представляли себе последствия. Те последствия, о которых вы сказали, что их не может быть.

Она сжала пальцы. Чашка хрустнула, рассыпалась осколками. Хозяин кинулся убирать, но госпожа Йоко жестом отослала его прочь.