Повести, рассказы, миниатюры

– Хемингуэй от виски, все когда-то умирают от чего-то, только правильное питание продлевает жизнь.

– Вы уверены в этом? – со смехом. – Значит, я обречена.

– Так как насчёт кофе?

В кафешке, где они снова очутились, он стал нести такую чушь, что удивлялся самому себе. Самозабвенно рассказывал о рецепте нового коктейля, который научил его делать друг, кок на пароходе; о польских профсоюзах; как правильно удобрять крыжовник; как заводить машину в холод; на что клюёт карп осенью, – не спуская с неё глаз, продолжая любоваться. Вскоре она стала ему казаться безумно притягательной, такого с ним давно не было.

В её карих быстрых глазах чувствовалась страсть, их сочетание с живой улыбкой розовых губ могло свести с ума любого, она просто затягивала его безрассудным желанием в многообещающий омут любви. Он ещё не осознавал, не подозревал, что собирается изменять жене, что она ворвётся в его жизнь как вихрь, разрушая на своём пути даже такие дорогие понятия для него, как любовь к жене, верность, супружеский долг. Она его внимательно слушала, лишь изредка перебивая, чтоб поддержать беседу. Посмотрев на маленькие женские часы, она кокетливо тряхнула головой и резко встала из-за стола, протягивая свою бледную с голубыми прожилками руку на прощание.

Звали её Ольга, работала она врачом в поликлинике недалеко от офиса, где трудился служащим страховой агент Юра. Родилась она в маленьком провинциальном городишке, где все знали друг друга. Рано потеряв отца, она прожила большую часть своего нерадостного детства с матерью и отчимом. Злой рок не покидал её – после внезапной смерти матери она оказалась в детдоме. За смазливую внешность и независимый характер её сразу невзлюбили окружающие, как дети, так и воспитатели, шишки и синяки были немыми свидетелями её невесёлой жизни. Её толкнули с лестницы, считая ступеньки, она полетела вниз, сломала ногу, затаив в себе злость, и не только на детей.

В больнице, куда её увезли на скорой, ей улыбались медсёстры, и впервые за столько лет она почувствовала себя уютно, особенно ей понравился молодой врач Павел, недавно окончивший институт и попавший по распределению в их город. У него были синие глаза и мягкий голос. Ей казалось, что у моря должен быть такой же синий цвет, как глаза молодого врача, ей хотелось, чтобы он был всегда рядом и смотрел только на неё, и они плыли бы на большой лодке, рассекая море острым, как бритва, килем, а она сидела бы на корме и любовалась им. Дела шли на поправку, молодой организм способствовал заживлению, и она вскоре начала, прихрамывая, ходить. Павел, врач с голубыми глазами, был так же приветлив и добр, тогда она решила, что будет именно так, как она задумала.

За несколько дней перед выпиской из больницы Павел был дежурным врачом в больнице. Ночь предстояла долгая, разбавив спирт водой, он пропустил незаметно для себя пару стаканчиков, закусывая колбасой, и начал придрёмывать, сидя на стуле, как открылась дверь и вошла Ольга. Она стала жаловаться на боль в ноге и просила, чтобы он осмотрел её, и это случилось, то ли спирт он плохо разбавил, то ли ночь была длинной, а может, молодость с любопытством, но это случилось как-то само по себе, хоть и было у неё это в первый раз. Утром ему было жутко противно, а она была счастлива. Противно ей стало потом, когда она узнала, что у доктора двое детей и любимая жена. Её мечты лопнули, как воздушный шарик, с хлопком и разбитым вдребезги сердцем, с тех пор она возненавидела женатиков, но странно, её стало тянуть к зрелым мужчинам, хоть и геронтофобом её нельзя было назвать. Ольга была от природы умной женщиной, и ей было абсолютно неинтересно со сверстниками, она считала их пошляками и неудачниками.

Любовники встречались на работе почти каждый день, когда у неё в кабинете, иногда после работы в том же кабинете, на квартире, где она вела одинокую жизнь. После соития он носил ей в постель кофе, пирожные, она неторопливо поглощала сладости и в благодарность страстно отдавалась ему с ещё большей злостью. Со временем это вошло у них в привычку, и после сомнений, робких шагов их близость стала приобретать более изощрённые формы любви. Она как работник медицины, имея опыт и знания в морфологии человеческого тела, иногда доводила его до неистового исступления, он же не отставал от неё и брал верх благодаря своему темпераменту, унаследованному от своих горячих предков с Балкан.

Возвращаясь домой по вечерам, он продолжал жить той же самой жизнью, что и до знакомства с Ольгой; ужин, обмен новостями, телевизор, постель. Однажды Таня ему заметила, что он стал более изобретательным в любви, чем до этого, и добавила, что раньше такого за ним не наблюдалось. Юра промолчал, но стал с тех пор более осмотрительным.