Читаем Повести разных лет полностью

Д а р в и н. Вы слишком добры ко мне. Пожалуй, даже чересчур.

Г у к е р. Здесь доброты нет, здесь только справедливость.

Д а р в и н (помолчав). А вам не кажется, что меня уж слишком оберегают? И вы, и Эмма… Уф, я чувствую себя иной раз точно в вате…

Г у к е р. В вате?

Д а р в и н. Ну да, в броне из ваты. Так что трудно пошевелиться, шагнуть вперед… Нет, я не хотел вас обидеть… Но ведь мне надо испытать все, чтобы быть сильным. Мне надо самому взять все препятствия.

Г у к е р (угрюмо). Чего другого, а препятствий у вас впереди достаточно. Почему вы не спросите, как приняли в Линнеевском обществе вашу теорию?

Д а р в и н. Бранили, наверно?

Г у к е р (отрывисто). Нет, молчали.

М-с Дарвин внимательно смотрит на мужа.

Выступил один мистер Гаутон и сказал: «Все, что ново в сообщенном нам, то неверно, а что верно, то не ново».

Д а р в и н (добродушно смеется). Неужели он мог так ловко выразиться? Но что с вами, Гукер? Вы прочитали неподготовленным слушателям несколько беспорядочных мыслей и хотите, чтобы это признали великим творением! Значит, надо скорей написать книгу, чтобы даже мистер Гаутон переменил свое мнение… (Энергично.) Завтра же сяду за книгу.

Гукер восторженно ударяет Броди-Инеса по плечу.

Г у к е р. Извините! (Прощается.)

Д а р в и н. Куда же вы?

Г у к е р. Вам надо отдохнуть после бессонной ночи… после всего…

Б р о д и - И н е с. Да, да, непременно. Идемте, мистер Гукер, я с вами.

Г у к е р (Дарвину). Теперь я долго не увижу вас у себя. Но по крайней мере я рад, что и я, и Уоллес, и Лайель, и даже Гаутон — все мы окажемся косвенными виновниками скорого выхода в свет вашей книги!

Д а р в и н. Передайте мою благодарность Лайелю. А он не выступал на заседании?

Г у к е р. Как, разве я не сказал вам? Конечно, он выступал, сразу после меня.

Д а р в и н (с заметным волнением). Неужели? Значит, я могу надеяться, что когда-нибудь он будет со мной… с нами? (Вопросительно глядит на Гукера.)

Гукер вместо ответа крепко пожимает ему руку. Броди-Инес уже впереди. Дарвин и м-с Дарвин долго смотрят вслед Гукеру.

М - с  Д а р в и н (с чувством). Это твой настоящий друг.

Д а р в и н. И, кроме того, это первый человек, поверивший в мою теорию. Хотя я сам был всегда уверен в ее истинности, но втайне считал, что живой веры нет, пока ее не разделят другие.

М - с  Д а р в и н. Живая вера… Какой различный смысл мы вкладываем в эти слова… Чарлз, сядем здесь!

Садятся.

Чарлз, никогда, слышишь, Чарлз, никогда больше я не заговорю с тобой об этом, но скажи, ты не станешь писать против нашей веры?.. В твоей книге тебе ведь не придется этого делать? (Она с надеждой и страхом смотрит на мужа.)

Дарвин молчит.

Я всегда желала успеха твоим трудам, я даже сказала сегодня, что я боролась бы за твою книгу… Конечно, я очень невежественна, но неужели ты думаешь, я совсем не догадываюсь, о чем в ней идет речь? Хотя ты мне ни разу не говорил.

Д а р в и н (удивленно). Неужели ни разу, Эмма?

М - с  Д а р в и н. Ни разу за все эти двадцать лет.

Д а р в и н (сокрушенно). Да, да, это, кажется, так! Я часто советовался с Фрэнси и с Энни, но не с тобой… (Виновато.) Правда, я часто оказываюсь ужасной скотиной по отношению к тебе… И я даже не понимаю, как ты решилась выйти за меня замуж!

М - с  Д а р в и н (пытается шутить, но это всегда плохо ей удается). Помнишь, ты предупредил, меня письмом, что все мужчины — животные, как сказала одна молодая дама?

Д а р в и н. Все люди — животные, она права.

М - с  Д а р в и н. Мужчины, ты писал… (Она улыбается, но видно, что тревога снова закрадывается в нее.)

Д а р в и н. Нет, вообще все люди. Подумай, мы с тобой вспомнили такой вздор, но я понял, как важно все договорить до конца. Я непременно должен договорить…

М - с  Д а р в и н (упавшим голосом). Я плохо тебя понимаю… Ты, кажется, хочешь…

Д а р в и н, Я хочу сказать, что человек развился из существовавших за много лет до него животных.

М - с  Д а р в и н. Ах, этого я и боялась! Чарлз, неужели ты так думаешь? Чарлз, ты, наверное, ошибаешься?

Дарвин смотрит на ее испуганное лицо.

Д а р в и н (торопливо). Да, да, возможно, что я ошибаюсь. Даже наверное ты права, я глупейшим образом ошибаюсь. Видишь, я не стыжусь тебе в этом признаться… (Он даже пытается улыбнуться.)

Перейти на страницу:

Похожие книги

Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное
Адмирал Колчак. «Преступление и наказание» Верховного правителя России
Адмирал Колчак. «Преступление и наказание» Верховного правителя России

Споры об адмирале Колчаке не утихают вот уже почти столетие – одни утверждают, что он был выдающимся флотоводцем, ученым-океанографом и полярным исследователем, другие столь же упорно называют его предателем, завербованным британской разведкой и проводившим «белый террор» против мирного гражданского населения.В этой книге известный историк Белого движения, доктор исторических наук, профессор МГПУ, развенчивает как устоявшиеся мифы, домыслы, так и откровенные фальсификации о Верховном правителе Российского государства, отвечая на самые сложные и спорные вопросы. Как произошел переворот 18 ноября 1918 года в Омске, после которого военный и морской министр Колчак стал не только Верховным главнокомандующим Русской армией, но и Верховным правителем? Обладало ли его правительство легальным статусом государственной власти? Какова была репрессивная политика колчаковских властей и как подавлялись восстания против Колчака? Как определялось «военное положение» в условиях Гражданской войны? Как следует классифицировать «преступления против мира и человечности» и «военные преступления» при оценке действий Белого движения? Наконец, имел ли право Иркутский ревком без суда расстрелять Колчака и есть ли основания для посмертной реабилитации Адмирала?

Василий Жанович Цветков

Биографии и Мемуары / Проза / Историческая проза