Читаем Повести разных лет полностью

П о л е ж а е в. Муся, я пойду на заседание. Я не могу доверить ему такой доклад. Это слишком для меня важно. Проект ботанической академии! Это вам не на фронте агитировать! Довольно с меня того, что царский министр мой проект провалил. Вдруг он по вашей милости опять провалится. Нет, нет, я пойду.

М а р ь я  Л ь в о в н а. Что с тобой? Как ты пойдешь?

П о л е ж а е в. Так и пойду. (Показывает.) Закутаюсь и пойду.

М а р ь я  Л ь в о в н а. Миша, вы слышите?

Б о ч а р о в (успокаивает ее). Никуда Дмитрий Илларионович не пойдет.

П о л е ж а е в (кричит). Я не пойду? На заседание Петросовета? Где мой проект будет рассматриваться?

Б о ч а р о в. Пойду я вместо вас.

П о л е ж а е в. Вы? А кто вы такой?

Б о ч а р о в. Ваш ученик и помощник.

П о л е ж а е в. Да член-то Петросовета я или вы?

Б о ч а р о в. Как раз мы оба.

П о л е ж а е в. Мальчишка! Я туда избран моряками Балтийского флота.

Б о ч а р о в. А я — рабочими Путиловского завода.

Выразительная пауза.

Да, наконец, если бы Ленин узнал, что вы нездоровы, он запретил бы вам выходить.

П о л е ж а е в. Ленин? Ну, батенька (прикладывает руку ко лбу Бочарова), больны-то вы, а не я. Он и не видел меня никогда и не знает совсем. (Тихо.) Скажите, а вы видели Ленина?

Б о ч а р о в (просто). Много раз, в Смольном.

П о л е ж а е в. И разговаривали?

Б о ч а р о в. И разговаривал.

П о л е ж а е в (недоверчиво). И про меня ему говорили?

Б о ч а р о в (улыбается). Должен сознаться, нет.

П о л е ж а е в (разочарованно). А-а…

Б о ч а р о в. Я больше слушал, он мне про вас говорил.

П о л е ж а е в (радостно). А-а… (Вздохнул.) Ну уж идите вместо меня на собрание. Доверяю.

Б о ч а р о в (с облегчением). Уф, вот хорошо. (Поспешно встает.)

П о л е ж а е в. Стойте, стойте! Разве можно так сразу!

Бочаров возвращается.

(Взволнованно.) Я давно так не волновался, точно у меня первый экзамен. Голубчик, пожалуйста, извинитесь там за меня, что я заболел. И не забудьте сказать о книгах. Я могу свою библиотеку пожертвовать.

Б о ч а р о в. Не беспокойтесь. Книг мы достанем.

П о л е ж а е в. Да, да, главное — книги и люди. Кстати, скоро моя-то книга выйдет? Жду, жду.

Б о ч а р о в. Теперь уже скоро, Дмитрий Илларионович.

П о л е ж а е в. Что-то вы меня за нос водите. Пожалуй, Воробьев был прав. (Смеется.) Надо было за границей напечатать.

Б о ч а р о в. Будьте спокойны. Так я пойду, Дмитрий Илларионович.

П о л е ж а е в. Идите, идите. Постойте, я вас провожу до двери.

М а р ь я  Л ь в о в н а (умоляюще). Дима, тебе велели лежать.

П о л е ж а е в. Успею належаться, пока они там заседают. (Провожает Бочарова.) Счастливо, голубчик. Ни пуха вам, ни пера!

Б о ч а р о в. Будьте здоровы!

П о л е ж а е в. Возвращайтесь скорее. А впрочем, проведите все обстоятельно…

Закрылась дверь. Полежаев стоит еще некоторое время, прислонясь к косяку.

М а р ь я  Л ь в о в н а. Дима, ложись, пожалуйста. (Хочет помочь.)

П о л е ж а е в. Сам, сам. (Идет и ложится.)

М а р ь я  Л ь в о в н а. Ты хочешь побыть один или тебе скучно будет?

П о л е ж а е в. Сядь сюда. Ты же никогда мне помешать не можешь. Я могу думать вслух.

Марья Львовна садится.

Пауза.

По правде сказать, я немного устал. Уж этот мне Бочаров! Давай условимся, что сейчас ни слова о нем.

М а р ь я  Л ь в о в н а (послушно). Хорошо, если ты так хочешь.

П о л е ж а е в. Расскажи мне что-нибудь.

М а р ь я  Л ь в о в н а. А что? (Вспомнила.) Да, ты знаешь, что Миша сегодня…

П о л е ж а е в. Опять?

М а р ь я  Л ь в о в н а. Хорошо, хорошо, не буду.

Пауза.

П о л е ж а е в (оживленно). А ты знаешь, что Бочаров…

М а р ь я  Л ь в о в н а. Ну вот!

П о л е ж а е в (смеется). Хорошо, говори, ты первая начала.

М а р ь я  Л ь в о в н а. Миша принес нам сегодня петуха, вот такого. Знаешь, какой он хозяйственный. (Басит.) Это, говорит, вам на два дня. Какое на два, и в три не съешь!

П о л е ж а е в (задумчиво). Как ты думаешь? Заседание уже началось?

М а р ь я  Л ь в о в н а. Не знаю, Дима. Пожалуй, уже началось.

П о л е ж а е в. И, пожалуй, он уже говорит?

М а р ь я  Л ь в о в н а. Наверно. Знаешь что, попробуй не думать о заседании. Отдохни от этих мыслей.

П о л е ж а е в. О Бочарове нельзя, о Петросовете нельзя… Знаешь, о ком мы давно не вспоминали? О матросе. Давно он у меня не был. С тех пор, как они меня в Петросовет выбрали. Смешно! Воробьева он недолюбливал. Жалко, что Бочаров с ним не познакомился, в разное время у меня бывали. А помнишь, добивался, нет ли у меня Гуляша знакомого?

М а р ь я  Л ь в о в н а. А что это за Гуляш?

П о л е ж а е в. Не знаю. Кушанье, кажется, флотское.

Марья Львовна убегает.

Куда?

М а р ь я  Л ь в о в н а. Петух переварился.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии