Повествование Артура Гордона Пима из Нантакета

Касательно выражения «левая или самая северная» из зазубрин в фигуре 4, более чем вероятно, что мнение Питерса было справедливым и что кажущаяся гиероглифичность была действительно произведением искусства и должна была изображать человеческую форму. Очертание находится перед читателем, и он может усматривать или не усматривать указываемое сходство, но остальная часть выемок, во всяком случае, доставляет сильное подтверждение мысли Питерса. Верхний ряд, очевидно, есть корень арабского слова «быть белым» – откуда все производные, означающие блистательность и белизну. Нижний ряд не так сразу заметен. Буквы несколько изломаны и разъединены, тем не менее нельзя сомневаться, что в совершенном своем состоянии они образуют целиком слова «Область Юга». Надо заметить, что эти истолкования подтверждают мнение Питерса относительно «самой северной» из фигур. Протянутая рука устремлена к югу.

Заключения, подобные этим, открывают широкое поле для умозрения и волнующих догадок. Их нужно было бы, может быть, рассматривать в связи с некоторыми из наиболее слабо очерченных событий повествования, хотя зримым способом эта цепь связи отнюдь не полна. «Текели-ли!» был крик испуганных туземцев Тсалала, когда они увидели труп белого животного, выловленного в море. Таково было также трепещущее воскликновение тсалальского пленника, когда он увидел белые предметы, находившиеся в обладании мистера Пима. Таков был также крик быстро пролетавших белых и гигантских птиц, которые изошли из парообразной белой занавеси юга. Ничего белого не было в Тсалале, равно как и при дальнейшем плавании к области, находившейся за пределом.

Не невозможно, что слово «Тсалал», наименование острова расселин, при внимательном филологическом расследовании может указать или на некоторую связь с самыми расселинами, или на некоторые отношения к эфиопским буквам, так таинственно начертанным в их извилинах.

«Я вырезал это в холмах, и месть моя на прах в скале».

Послесловие

16 мая 1836 г. состоялось бракосочетание Эдгара Аллана По и Вирджинии Клемм, его кузины. По, газетчику, уволенному из редакции «Южного литературного вестника» за прогулы и восстановленному с испытательным сроком, картежнику и неподражаемому рассказчику, было 26 лет, а Вирджинии – всего 13. Женитьба была для него единственным способом не отчаяться среди журналистских неурядиц. Балтимор, «город памятников» и «город верфей», как его тогда называли, первый газифицированный город Соединенных Штатов, давал много пищи фантазии: имена солдат на постаментах напоминали, сколь значим даже один человек для истории страны, а колеблющееся газовое пламя и верфи в тумане пугали неопределенностью будущего. Сразу скажем – брак счастливым не стал.

Медовый месяц супруги поехали проводить в Виргинию, где теплее; там у По возник замысел повести о Пиме. Редактор «Южного литературного вестника» жаловался, что рассказы проходят незаметно для читателей, и посоветовал автору для закрепления успеха написать большую повесть.

Эдгар По умел фантазировать с размахом: за год до свадьбы он напечатал в газете «Необыкновенное приключение некоего Ганса Пфааля», якобы подлинное письмо голландского воздухоплавателя, долетевшего на воздушном шаре до луны. В письме бургомистру Роттердама этот персонаж рассказывал об открытии сверхлегкого газа, знакомстве с обитателями луны и невольной расправе при взлете с кредиторами, которая и заставила его отправиться в вечное изгнание. Впрочем, герой еще надеялся послужить отечеству: Ганс Пфааль предложил бургомистру в обмен на амнистию за уничтожение кредиторов взрывом наладить дипломатические отношения с луной. Перед нами типичный «рассказ тайны»: всякий, кто узнает основную тайну главного героя, будет непременно убит, но при этом мы, читатели, узнаем ее с самого начала.

В этом рассказе отразились обычные мечты о полетах на луну, начиная с Ариосто и Сирано де Бержерака – например, в той подробности, что для снижения на луну надо перевернуться относительно земли, а значит, мир обитателей луны – перевернутый мир (при этом точкой отсчета оказывалась даже не земля, а положение главного героя!) Наивность этого рассказа вовсе не была наивной: Эдгар А. По придерживался популярной тогда гипотезы полой земли: внутри нее есть свои небесные тела и целые народы, живущие на вогнутой внутренней части земли, ничем не отличающейся от нашей, кроме особенностей горизонта. Теория полой земли, восходящая к Рене Декарту (этот философ думал, что земля – остывшая звезда, огненная глыба, и при остывании она превратилась в слоеный пирог с горячим еще не остывшим центром и атмосферной прослойкой между слоями твердой земли) позволяла объяснить и как возможна жизнь на Луне: одна и та же атмосфера, хотя и разной степени разряженности, охватывает подземное, надземное и подлунное пространство.