Поводок для пилигрима

Я неслышно прошел за дом, к камню. Присел на корточки, сдул песчинки с поверхности, освобождая руну. Обвел пальцем высеченный рисунок. Такое ощущение что по канавке прокатил маленький шарик. Достал нож и надрезал ладонь. Подождал пока соберется кровь. Затем вдавил кровоточащую рану в рисунок. Просьба моя кратка и проста, и в простоте своей трудно выполнима. Если конечно её вообще слышали. Но думаю услышали. Под рукой затеплило, отзываясь легким электрическим покалыванием. И ладно! Будем считать сеанс божественной связи состоялся.

Разве нельзя обойтись без крови? неожиданно раздался за спиной голос Йонге.

Хотелось бы, ответил я не поворачиваясь.

Она наклонилась и неожиданно обняла меня. Её распущенный волосы щекотали мне щеку. С другой стороны, татуированный змей невидимо задвигал кольцами под кожей. Как напоминание. Камень Духа. Помню я! Мое бремя о том и просил, и мой маленький козырь, о котором умолчал.

Что ты хочешь получить от Творца?

Маленькую услугу на взаимовыгодных условиях.

Ты серьезно?

Конечно. Брошу пить, женюсь на дочке фогта, перечислил я немыслимые лишения на которые якобы себя обрек. И заведу еще десяток детишек. К тем что сейчас живут в Роше и рыскают по окрестностям.

Шутишь? не поверила она в мою жертвенность.

По моему с лихвой достаточно и первого обещания, остальное в довесок. Что бы не сомневался. Я человек серьезный!

Ты обо мне вспоминал? Хоть изредка? произнесла она мне в самое ухо. Змей стал горяч как расплавленный воск.

Я встал, повернулся к Йонге. Она пристально смотрит на меня.

Конечно, ответил я. А что оставалось говорить?

Она не поверила, но не отстранилась, а прижалась ко мне. На её губах темная линия от отвара и вкус кофе. Горький вкус…

Жалко что ты не мой, проговорила она тихо.

А чей?

Ох, уж эти секреты гадалок и ворожей. Сами гадают, сами в свои гадания и верят.

Йонге взяла меня за руку и потянула за собой в дом.

На щеке змей кажется вздулся волдырем. Мне не следует идти за ней. Я не должен идти… но иду. Это не мой выбор…

Обратно гнал лошадь в галоп. Прибыл как раз вовремя. На кор-де-пласс тесно от скопления лошадей и людей.

Быстро поднялся к себе в комнаты. Переоделся, торопясь похапал с тарелок еды по плотней: мяса и копченого паштета. Наспех запил вином. Все время пока ел возле меня крутилась Хелли. Переставляла тарелки, вздыхала выжидательно, только что не терлась как кошка. Я подмигнул бедняжке. Та стыдливо зарделась. Ой, не могу! Скромность барышню одолела! Вот высчитаю за разваленную кровать, узнает во что мне обошлась её, я люблю сверху!"

Оставив бывшую пассию не приголубленной герои первыми на мировую не идут! спустился вниз. Колокол ударил вторую Декту. Я впрыгнул в седло, завернул коня, сделав круг на одном месте и оглядел отряд. Человек двадцать — двадцать пять. И то хорошо!

Если кто не помнит или плохо слышал отправляемся к Кааб Пайгют. Даю минуту на размышление. Пока думаете, рекомендую усвоить одно простое правило. Я говорю вы исполняете. Без споров, возражений, протестов и молча. Кто не согласен остается. Капрал проверить довольствие. И что бы ни чего лишнего!

Проехался вдоль строя. Ни кто рядов не покинул. Волчата серьезны, будто собирались прямо у ворот крепости ввязаться в смертельный бой. Верил ли я в то что затеял? Наверное. Как верит загнанный в угол зверь, что в последнем прыжке, в самом последнем, когда в крике рвется наружу отчаяние, он обретет свободу. Или умрет.

Ли со мной, во главе колонны. Стяг в первую линию! Ваянн и Обю замыкающие, объявил я выход и пришпорил коня.

Пути самое малое декада. Притом что помнил карту лучше таблицы умножения. Спроси в любой момент без запинки выложу полную топографическую подноготную.

Вначале двигались по дорогам маркграфств. Мариенбар, Реенбург, Савойен и т. д. Нас встречали встревоженными взглядами, спрашивали не кланы ли опять нагрянули и когда поход на окаянных? За границей Миттераля деревень почти нет. По всюду попадаются следы последнего нашествия варваров. Мызин пограничный городок, предстал заросшим бурьянным полем, испятнанным кучами черных углей и плешинами прогоревшей земли. Ожоги не смогли зарастить даже сорняки.

Народу было тысячи полторы, недружелюбно припомнил Ли, оглядывая разоренное место.

Горные Гюйры. Их повадка. Все жгут под корень, Ваянн нахмурился. Поквитаемся, придет время.

Глушь и бездорожье. Местность пуста. Зверье распугано войной и добыть хоть что-нибудь кроме дождевых червей проблематично. Даже наш браконьер бессилен. Я с сожалением вспомнил Зыбень Артина. Жратва следом бежала.