Поворот не туда (СИ)

Его кровью была наполнена ванна. Эти жирные волосы теперь стали мокрыми и слипшимися, глаза были раскрыты и мутны, как у мёртвой рыбы; рот был открыт, из него торчал жалкий обрубок, некогда бывший языком.

Меня всего трясло от одной лишь мысли, что я наконец совершил то, о чём так долго мечтал — убийство. Настоящего человека. И прямо сейчас, смотря в его уже пустые глаза, я понимал, что это чувство не сравнится ни с чем другим. Во рту был привкус чужой крови, а из вены жертвы уже не так активно текла кровь. Чужая плоть так уязвима, чужие эмоции и чувства так легко сломать в один миг. Совсем недавно он и подумать не мог, что из поцелуя всё выльется в его лежащий труп в белой ванне.

Дело оставалось за малым, но самым важным делом, — спрятать труп. Нести его среди этой холодной ночи в лес было очень тяжело, я постоянно спотыкался о корни деревьев, чертыхался, кидал его на землю и снова принимался за дело, вытирая пот со лба.

И лишь придя домой под утро и мельком взглянув в зеркало, я понял, что мои волосы из тёмно-русых превратились в белые. Я в неверии дотронулся до них и лишь спустя несколько минут до меня дошло, что я полностью поседел. Удивлённый взгляд матери, только проснувшейся, дал понять, что я вижу не галлюцинации, а реальность в отражении. Вспоминаю, как быстро застегнул наручники за спиной Макса буквально за одну секунду и почувствовал мурашки по коже от одной мысли, что мне придётся убить того, с кем я дружил уже много лет. Убить того, на кого я ровнялся всю жизнь, убить того, кого я…

— М-милый, что произошло? Ты… Что с твоими волосами? — прерывает важные мысли бесполезное существо и оказывается оттолкнуто мною через пять секунд.

Бегу в комнату и закрываюсь там на несколько дней. Беззвучно забиваюсь в угол и беспрестанно смотрю на свои руки, каждый раз зажмуривая глаза от боли в области сердца. Его улыбка могла поднять мне настроение, испорченное самыми ужасными событиями, его голос способен был вытащить меня из самого беспросветного дерьма, творившегося в моей жизни, а его руки всегда так кстати оказывались на моих волосах и гладили их, повторяя мне, что всё будет хорошо. Я верил. Правда верил, наивно глядя на эти белоснежные зубы, в эти зелёные глаза цвета, которые сейчас уже, наверное, выедаются червями или по-прежнему остаются лишь каким-то мутным отголоском прежнего красивого цвета.

Открываю дневник и достаю из кармана ветровки свой полароид и фотографии. Кровь Макса имела тёмно-алый оттенок. Красивый тёмно-алый оттенок… Мне двадцать лет, а я, забившись в углу, с теплотой в душе и с болью в сердце вспоминаю человека, который изнасиловал меня, ищу ему оправдания и выгораживаю перед самим же собой.

С того дня всё изменилось. Слишком сильно изменилось; теперь даже небо имело для меня особый оттенок, а фотографии стали частью моей жизни. Я старался запечатлеть всё, что только видел, потому что был уверен, что через секунду могу забыть совершенно всё, что только знаю. Я утопал в чужой крови и мечтал искупаться в ней. Каждый день новые животные, на которых я старался выместить всю скопившуюся ярость, выплеснуть абсолютно всё, что так надёжно закопал тем днём в могиле. Земля полностью поглотила меня тогда вместе с тем трупом. Логично, потому что в какой-то степени Макс был частью моей жизни, вернуть которую я уже никогда не смогу, как бы не пытался залечить эту рану, как бы не пытался заменить боль новыми убийствами… Мне нужен был он. И мне нужны были новые убийства.

***

В доме всегда тихо, особенно этой прекрасной ночью, когда дышалось особо легко. Я вышел на улицу и стал медленно курить сигарету, наблюдая за дымом, внимательно и чутко стараясь прочувствовать, как этот самый дым слегка жжёт горло при очередном вдохе. Кажется, я уже очень давно не ощущал что-то настолько остро и ясно, что от эмоций даже закружилась голова, всё вокруг завертелось и я начал истошно смеяться, вскинув руки вверх и наслаждаясь этой ночью.

— Небо! Слышишь? Поглоти меня! Этот мир не достоин носить меня! — орал я во всё горло, даже не беспокоясь, что кто-то услышит, потому что дом находился в далёкой глуши от дорог и городской суеты.

Хотелось сейчас взлететь и на секунду мне показалось, что это возможно, потому что я отчего-то подпрыгнул, стараясь достать до звёзд, что светили так ярко.

Несколько минут назад я убил своих родителей.

Достал топор из кладовки, зашёл в родительскую комнату и зарезал их к чёртовой матери. Матери… Помню этот её взгляд перед моментом смерти, потому что она проснулась от капель на лице, которые разбрызгались из груди отца. Этот взгляд будто кричал: «Сын, разве ты на такое способен? Разве ты хочешь убить собственную мать?»

Способен, мама. Хочу, мама. С самого сознательного возраста я мечтаю вонзить нож в твоё горло и напиться твоей крови.