Поворот рек истории

Внедрение в войска черных гвардейцев создало эффект «исправного телефона», потому что теперь во всех ключевых узлах находились люди, которые понимали друг друга с полуслова. После взятия Царицына генерал Деникин продолжил успешное наступление на Москву. Состоялось долгожданное соединение сил Юга и Севера.

Линия фронта продвинулась настолько, что для того, чтобы управлять войсками за Уфой, Верховному правителю пришлось перенести свою ставку из Омска в столицу Урала – Екатеринбург. На Архиерейской улице для этого отвели целый квартал. Теперь тут располагалась временная резиденция для взятия Москвы.

После ухода Колчака из Омска по городу предательски ударили японцы и армия атамана Семенова. Чехи дрогнули, чуть было не перейдя на сторону нападавших, но благодаря решительным действиям Радолы Гайды, принявшего черную корону еще летом, удалось выбить врага из пригорода и на подступах к Омску стабилизировать фронт.

«Чехи дрались как лев», – телеграфировал Гайда, но все понимали, как дела обстояли в реальности. Предательство Семенова больно ударило по авторитету верховного правителя, так как «размолвка» с атаманом означала блокаду КВЖД и, как следствие, отсутствие какой-либо помощи с Дальнего Востока. Однако то, что Омск устоял, означало, что катастрофы удалось избежать, по крайней мере, до весны.

В октябре раньше срока ударили морозы. Тобол покрылся льдом на всем протяжении, и в войсках на смену десантным катерам пришли аэросани. С началом зимы продвижение армий замедлилось, так что крупных операций ждать не приходилось.

С фронта в Екатеринбург выздоравливать после ранения прибыл Каппель. Колчак уехал на встречу с Деникиным. Великая княжна, как его заместитель, осталась при генеральном штабе.

Раненый генерал и Татьяна Николаевна встретились в парке на набережной Исети, недалеко от ставки – дорожки тут были расчищены от снега, а на каждом перекрестке стояли электрические фонари и солдаты.

На голове Каппеля была черная корона нового серийного образца – из фрезерованного алюминия, с развитым оребрением, подобным тому, что на стволе «льюиса». Такие короны были легче и выглядели аккуратнее прежних из сварного железа, вызывавших роптание в войсках из-за своего зловещего вида. Новая корона, также покрашенная в черный цвет, выглядела словно футуристическая армейская каска и уже не вызывала столько вопросов.

Сняв корону с головы, гость предложил великой княжне зацепиться разумами, чтобы обменяться новостями, не теряя времени на звуковую речь, но девушка отказалась. Это озадачило генерала, и он сказал:

– Признаюсь, я не верил слухам, что вы давно не зацеплялись ни с кем из наших.

– На то были свои причины, – не стала вдаваться в подробности Романова.

– И как вы тут поживаете, Татьяна Николаевна?

– Вот была на утренней исповеди у владыки Сильвестра.

– Разве он не должен был остаться в Омске? – удивился Каппель. – Тут свой собственный архиепископ – Григорий.

– Владыка Сильвестр, как мой духовник, проследовал сюда вслед за мной.

– Вот оно что, – задумчиво потянул генерал.

Перемены во внешности великой княжны бросались в глаза. Она была одета еще скромнее, чем раньше, и на ее головы не было черной короны – только повязан пуховой платок. В глаза собеседнику великая княжна не смотрела, а все больше себе под ноги.

– Владимир Оскарович, как проходит объединение армий? – спросила девушка, пока они шли вдоль набережной.

– В целом, хорошо, хотя остаются трения.

– Какие трения?

– Бело-зеленые из Сибирской армии все еще довольно враждебно относятся к Народной армии Поволжья. Случаются даже столкновения между офицерами.

Княжна вздохнула:

– Сибиряки всегда отличались таким вот ощущением собственной исключительности – словно они не русские, а какой-то отдельный от нас народ, во всем нас превосходящий.

– Теперь, когда с нами соединились ВСЮР Деникина, их полку особенных прибыло – донские казаки тоже не прочь заявить о собственной исключительности. Все эти три лагеря объединяет только одно – ненависть к большевикам и недоверие к Черной гвардии. Тем не менее, пока мы побеждаем, волноваться не о чем.

– Всем ли обеспечена армия?

– С этим полный порядок. Когда я уезжал, пришел состав с подарками фронтовикам от Верховного правителя. Присланный табак – просто отменный.

– Японский, надеюсь? – спросила Татьяна Николаевна, скосив на гостя лукаво блеснувшие глаза.

Тот быстро нашелся с ответом:

– Конечно, японский. А также французские мундиры с английскими погонами, правда, все поношенное. Прямо как большевики поют.

– А у них, кстати, как дела?

– А вот у них дела не очень. Крестьяне всячески срывают мобилизацию.

– В Красной армии штыки, чай, найдутся, – пожала плечами Романова.

– Без тебя большевики разберутся, – продолжил фразу гость.

Татьяна Николаевна тихо засмеялась. Каппель почувствовал, что ей стало легче от его визита. Все-таки, даже без нейронного раппорта, взаимопонимание между великой княжной и черногвар-дейцем было на высоте.

– Тут вас кто-нибудь развлекает?

– Да. Вот давеча приехал из Харбина британский разведчик, – Татьяна наморщила лоб, вспоминая, – Сомерсет Моэм.