Поворот рек истории

– Мама! – закричал Грегуар еще с порога.

– Ну вот и славно. Идите домой… мамаша, – начальник снова принялся за чертиков. В этот момент снаружи послышались громкий лай и возня.

Дверь распахнулась. Вместе со снежным облаком влетел высокий рыжий господин в бобровой шубе, а за ним – рычащий Трезор.

– Ньет, ньет, mad dog[10]!!! – пришелец яростно топал и пинался, пытаясь не пустить пса в помещение, но тот проскочил, стрелой примчался к Алевтине и Грегуару и затих, виляя хвостом.

– Вечер встреч у нас в участке нынче, – резюмировал околоточный, не переставая рисовать, – с чем пожаловали, мистер Бриндли?

Англичанин, не отрываясь, смотрел на Алевтину.

– Это она! Была приходить каждый день. Стоять у моей лавки. Я говорил.

Полицейский начальник хмыкнул:

– Если бы я замыслил разгромить лавку – то уж точно бы загодя глаза хозяину не мозолил.

– Но воришку-то она укрыла на Кузнечном, – встрял городовой, – я сам свидетель буду!

– Вы должны делать ей тюрма! – не отставал мистер Бриндли. – Она должен сказать своих сотрудников!

Околоточный оглядел Алевтину с жалостью:

– Документ какой у тебя при себе есть?

Та испуганно помотала головой.

– Придется оставить вас тут, пока не разберемся, – вздохнул начальник, – только без собаки, разумеется. Ну, кыш на улицу!

Трезор глухо зарычал.

– Трезорка, миленький, – зашептала девушка в лохматое ухо, – ты не обижайся, а лучше домой иди.

Пес скулил и повиливал хвостом, явно не понимая, почему хозяйка его прогоняет. Но все же позволил вывести себя на улицу. Следом ушел городовой вместе с хозяином разгромленной ювелирной лавки. Второй полицейский собрал бумаги и откланялся.

– Ну тюрьма не тюрьма, а запереть мне вас теперь положено. – Околоточный порылся на столе и протянул своим пленникам по печенью. – Сынок, говоришь… хм… неужели ты его правда родила? И не похож он на тебя.

– Это моя maman! – возмутился Грегуар.

– Может, и твоя, только теперь допросить ее по форме нужно и личность выяснить, а служебное время уже закончилось. Придется вам здесь ночку провести, скажи спасибо, что в камеру к разбойникам и пьяницам не попали.

Он лично сопроводил их в маленькую комнатку позади своего кабинета.

Там стоял потертый кожаный диван и обшарпанный круглый столик на одной ноге, а на нем – графин с водой.

– На окне у меня хлеб с сыром лежит, можете брать. И это… ведро еще вам оставлю. А запереть – запру, не обессудьте уж.

Щелкнул замок, шаги затихли. Алевтина решила объявить ужин.

Конечно, оба печенья получил Грегуар, как и весь сыр. Нет, не весь. Последний кусок она решила все-таки оставить околоточному. Себе девушка позволила только хлебную корку. Мальчик наелся и быстро заснул, свернувшись на диване, а «татап» погрузилась в нерадостные мысли.

Непонятно, сколько их продержат здесь. И почему она не пошла оформлять паспорт, как ей давно советовали? Что теперь делать? Конечно, в церкви в родном селе есть записи в книгах. Но село далеко, и как тогда выяснять личность? Сказать адреса благодетелей означало бы подставить их под удар. А ждать, пока в село кто-нибудь съездит, – не меньше недели пройдет. За это время Пьер опять куда-нибудь денется, так и не увидев сына. Значит, надо попытаться убежать отсюда.

К счастью, первый этаж, хоть и довольно высокий, и решеток на окне нет. Вряд ли у доброго околоточного случатся из-за этого побега неприятности, он же начальник, сам себя не накажет.

Алевтина с жалостью посмотрела на сладко посапывающего Грегуара и тихонько потрясла его за худенькое плечико. Он захныкал:

– Ну кто-о-о там…

– Пойдем, сынок, – зашептала она, – нам с тобой домой ведь надо.

С трудом распахнув замерзшее окно, она обнаружила, что до земли не так уж и близко. Подумав, решила прыгнуть первой, чтобы поймать ребенка. Приземлилась на дрова, заметенные снегом, слегка подвернув ногу. Нельзя было подавать виду, что больно, и она начала весело звать Грегуара. Но тот перепугался окончательно – сидел на подоконнике и плакал, не желая прыгать.

И тут Алевтина вспомнила, что оставила портмоне в кабинете околоточного. А там, помимо полутора копеек, лежала еще визитная карточка Варвары Степановны. Если убежать сейчас, то начнут разыскивать, и матушка Софьи станет укрывательницей.

Девушка начала складывать дрова в поленницу, чтобы по ней забраться в окно. Смогла достать до подоконника, но подтянуться никак не получалось. От подпрыгивания поленья разлетелись, и она упала в сугроб.

– Мда. Я много чего повидала, но еще не видела, чтобы ночью лезли в полицейский участок, – раздался знакомый резкий голос над ухом. – Зачем вам туда? Думаете, прыгать с ребенком безопаснее, чем поймать его, стоя тут. Не так уж и высоко, право!

– Софья Львовна, как вы меня нашли? – Алевтина смущенно отряхнула цигейковую шубу о снег и заметила за спиной благодетельницы Трезора, отчаянно виляющего хвостом. Софья, однако, взяла все лавры себе:

– Матушка сказала, что ребенок ваш пропал. Логично было бы обратиться в полицию. Но на вашем месте я бы сейчас велела мальчику закрыть окно и подождать до завтра, пока заведение откроется.