Поворот рек истории

– Ой… но они же меня хватятся… – сбивчиво пробормотала незадачливая маман.

– Вас, простите?! В чем же вы успели провиниться?

– Я… гналась, думала, что это Грегуар, а это был другой мальчик, и городовой сказал, что я детей ворую, а потом еще англичанин из лавки…

– Англичанин из лавки? Вы еду что ли хотели украсть?

Алевтина шмыгнула носом и выпалила скороговоркой:

– Я не воровка, я просто на украшения ходила смотреть, а потом на лавку напали ночью, и хозяин сказал полиции, что видел часто меня там.

Софья сердито посопела и сказала раздельно по складам:

– Какой вздор. У-ди-вительно. Ну так в чем же дело? Велите, наконец, сыну спрыгнуть, я сама его поймаю, если боитесь.

– Я там портмоне забыла, а в нем карточка вашей матушки, – девушка с трудом сдерживала слезы.

– Ну так пусть Гриша найдет его и скинет. Крикните ему, куда он ушел?

– Я в другой комнате забыла, а там… там не попасть сейчас…

Желябова оглядела Алевтинино лицо с большим интересом, хотя зачем, казалось, тем более, в темноте-то.

– У-ди-вительная сообразительность вкупе с невероятной предприимчивостью! Ну что ж, – она нагнулась и начала складывать поленья, – придется подсадить вас на это чертово окно. Хорошо, что в вас лишь кожа да кости.

– А… как же? – девушке хотелось спросить о Пьере, но она опасалась навлечь на себя еще больший гнев.

– Приду вызволять вас завтра, что ж с вами делать.

Желябова была довольно худощава, но на деле оказалась сильной. Встав на ее плечи, Алевтина смогла без особого труда залезть на подоконник.

В комнате она обнаружила, что Грегуар уже мирно посапывает на диване. Закрыла окно и уселась рядом с ним. Так, сидя, она и заснула. Разбудил ее голос сына:

– Ма-а-а-м, ты мне бочок совсем придавила…

Она вскочила, не успев проснуться, ойкнула от резкой боли в подвернутой ноге и снова упала на диван. В тот же момент в замке заворочался ключ.

– Как почивали, мамаша? Понравилось у нас? – околоточный, бодро постукивая сапогами, обошел комнату, задержал взгляд на подоконнике, хранящем следы неудавшегося побега – кусочки оконной замазки и лужицы от растаявшего снега, – но ничего не сказал и удалился в свой кабинет.

За стеной уже вовсю переговаривались – в участке начался рабочий день. Алевтину с Грегуаром не трогали, они тоскливо сидели на краешке дивана, посматривая на оставшийся кусочек сыра. Наконец заглянул писарь:

– Пожалте к начальнику.

Околоточный снова рисовал что-то, не глядя ни на кого. Потом вдруг сказал:

– Ну-с. Начнем. Откуда прибыли?

Слава Богу, вопрос был не каверзный.

– Мы из деревни Волковицы, Волховской державы.

– С какой целью?

Вот тут Алевтина задумалась. Сказать, что на заработки, – сразу спросят про трудовое разрешение. А она только недавно узнала о его существовании и в Английском клубе работала, получается, нелегально.

– Родственников искать.

– Каких родственников?

– Отца его, – она кивнула на Грегуара.

– Мужа вашего, стало быть?

Она покраснела и потупилась.

– Понятно. Запиши: без определенных занятий. Мистера Бриндли давно знаете?

– Кого?

– Хозяина ювелирной лавки, у которой вы прогуливались каждый божий день.

«Ну где же Софья? А если она вообще не придет?» – пронеслось в голове.

– Я не знаю его…

– Тогда объясните, зачем ходили к нему?

– Да не к нему я ходила, а просто колечки и сережки на витрине смотрела…

– Каждый день?

Бедная девушка изо всех сил обняла сына. Если посадят в тюрьму, она больше не увидит его.

Тут вошел еще один полицейский:

– Господин околоточный, к вам госпожа… виноват-с, забыл фамилие.

– Я занят.

– Оне, похоже, как раз про эту барышню.

«Слава Богу», – Алевтина вытянула шею, надеясь увидеть Желябову, но в кабинет входила совершенно незнакомая дама в дорогом шелковом платье и шляпке с вуалью.

– Доброго дня! О, вот она, моя несчастная кузина! – только оказавшись в дружеских объятьях, Алевтина смогла признать Софью. У той даже голос изменился, став неожиданно певучим:

– Господин околоточный, я уже весь Петербург обыскала! Моя дорогая кузина совсем недавно из деревни, еще не изучила город, заблудилась с малышом. Мы уж с маменькой извелись все, пока я догадалась в полицию пойти. Какое счастье, что они у вас, спасибо вам!

Околоточный отодвинул рисование на край стола:

– А вы сами-то кто будете, сударыня?

– Я – Софья Львовна Перовская.

– Начальник полиции даже привстал, изучая ее:

– Не губернатора ли дочь будете?

– Да, Лев Николаевич – мой батюшка.

– Не изволите ли кофею?

– Благодарствую. Нам бы с кузиной домой, малыш ее утомлен, разве вы не видите?

– Я не имею причин более вас задерживать.

* * *

– А скоро мы придем, мама? Я кушать хочу…

Алевтина успокаивала сына как могла, однако самым коротким путем до квартиры в Кузнечном переулке было еще минут десять пешего хода. К тому же маленькие ножки не поспевали за стремительной походкой благодетельницы.

– Не хотите ли мне чего-либо рассказать? – Софья первая нарушила напряженное молчание, сохранявшееся между ними по выходе из полиции.

Ее протеже подняла глаза от мостовой, точно опомнившись:

– А Пьер в безопасности? Вы видели его, когда уходили?