Повседневная жизнь масонов в эпоху Просвещения

Во Франции при желании можно было обвинить кого угодно и в чем угодно, наглядным свидетельством чему является дело шевалье де ла Барра. В начале августа 1765 года в городе Абвиль на севере страны произошло чрезвычайное событие: статуя Христа, стоявшая на мосту, была осквернена — кто-то изрезал ее острым предметом, нанеся три «раны» длиной в палец на ноге и два пореза на уровне живота. Население взволновалось, епископ Амьена лично прибыл в город и босиком возглавил «искупительное шествие», в котором приняли участие все высокопоставленные лица.

Кто же совершил святотатство? Слухов ходило много, доказательств не было никаких. Кюре обращались к пастве с призывом донести на осквернителя. Лейтенант полиции рьяно взялся за дело. Виновного надо было найти любой ценой, даже прибегнув к лжесвидетельству. Вскоре отыскалась и подходящая кандидатура — девятнадцатилетний шевалье де ла Барр, проживавший в Абвиле у двоюродной сестры (или тетки), которая отвергла ухаживания председателя суда.

«Свидетелей» удалось запугать, и они указали на шевалье и двух его «сообщников» — Гайяр д’Эталлонда и Муанеля: они якобы распевали вольнодумные песенки, непочтительные по отношению к религии, а во время встречи с процессией крестного хода не сняли шляпы и не встали на колени. В ходе обыска в доме де ла Барра были обнаружены три запрещенных издания — «Философский словарь» Вольтера и две книжки эротического содержания, что перевесило вполне солидное алиби. Над шевалье решили устроить показательный процесс в воспитательных целях, его участь была предрешена.

Он понадеялся на связи своей семьи и даже не думал бежать. 1 октября его арестовали и, несмотря на блестящую защитную речь журналиста и адвоката Ленге и заступничество друзей перед парижским парламентом (высшей судебной инстанцией), приговорили сначала к каторге, а затем к смертной казни. Защитники шевалье обращались даже к королю, но тот не внял их аргументам и отказал в помиловании, хотя о нем просил сам епископ Амьенский.

Шевалье подвергли пытке — «обычной и чрезвычайной», чтобы он выдал сообщников, а затем вынесли смертный приговор. Ему должны были отрубить руку, отрезать язык, отрубить голову, а затем сжечь его тело, прибив к нему гвоздями «Философский словарь». Приговор привели в исполнение 1 июля 1766 года: из Парижа в Абвиль специально прислали пятерых палачей, в том числе знаменитого Сансона, который и отрубил несчастному голову. «Я не думал, что дворянина можно уморить за такой пустяк» — таковы якобы были последние слова приговоренного.

Косвенно затронутый этим делом, Вольтер выступил в защиту шевалье де ла Барра и его мнимых соучастников. Он написал «Донесение о смерти шевалье де ла Барра господину маркизу де Беккариа» (сегодня мы назвали бы его правозащитником) и «Крик невинной крови», за которые его самого осудили — правда, приговор исполнить было нельзя, поскольку Вольтер находился в Швейцарии. В курсе событий его держал Дидро.

Вольтер пустил в ход свои связи, чтобы оправдать Гайяр д’Эталлонда, бежавшего в Голландию: защитой для того стало вступление в прусскую армию. Муанель же, которому было всего 15 лет, покаялся в мелких прегрешениях и был прощен.

Самое главное — приговор был вынесен в нарушение существующих законов, поскольку богохульство не каралось смертной казнью. А впоследствии было установлено, что статую Христа поцарапала проезжавшая по мосту телега с грузом дров, пока шевалье мирно спал в своей постели.

После этой истории Вольтер добавил к своему «Философскому словарю» статью «Пытка», обличавшую неправедный процесс над де ла Барром.

Людовик XVI отменил пытки в два этапа: в 1780 году запретил использовать их при предварительном дознании[62], в 1788-м — перед казнью. В Австрии от них отказались в 1787 году. Екатерина II была уверена, что признание, добытое с помощью истязания, не может быть абсолютным доказательством виновности, однако пытка была юридически отменена только в 1801 году Александром I, после того как в Казани казнили человека на основании его признания, полученного под пыткой, а впоследствии выяснилось, что он был невиновен. Но и позднее закон об отмене «допроса с пристрастием» чаще оставался на бумаге.

Конечно, в России не использовали таких изощренных приспособлений для мучения человека, как в католических странах, где вершила свой закон инквизиция. Но кнут, дыба и огонь были способны искалечить истязаемого на всю жизнь. Кроме того, подследственным (а порой просто ошельмованным) рубили уши, резали языки, рвали ноздри, клеймили.

В большинстве европейских стран самым жестоким наказанием была смертная казнь. В России Елизавета Петровна при восшествии на престол принесла обет о том, что не подпишет ни единого смертного приговора, и слово свое сдержала. Екатерина II таких обетов не давала, и в ее царствование казни возобновились. В Австрии только император Иосиф II от них отказался.