Повседневная жизнь масонов в эпоху Просвещения

В период зарождения спекулятивного масонства дамы оказывали важную моральную поддержку мужьям. Первые «вольнокаменщические» ложи, чтобы заявить о себе, использовали в качестве рекламной акции театральные представления. «Братья» являлись на них в своих фартуках, приглашали друзей, в том числе дам. В прологе и эпилоге возносили хвалу ордену, а между действиями артисты в буквальном смысле слова воспевали его заслуги. В конце одной из пьес, представленных в Лондоне в театре «Друри Лейн» 30 декабря 1728 года, одна из жен франкмасонов декламировала такие простодушные СТИХИ:

Ye marryd Ladies, ‘ tis a happy life,
Believe me, that of a Free Mason’s wife.
Tho’they conceal the secrets of their friends,
In love and truth they make us full amends.
(Поверьте мне, замужние дамы:
Быть женой франкмасона — это счастье.
Конечно, они скрывают секреты своих друзей,
Но платят нам любовью и верностью.)

Во Франции подобных представлений не было, да и лейтенант полиции их не допустил бы. Зато ложа Великого Востока и Великая ложа Франции обставляли пышными обрядами свадьбы «братьев», усыновление ложей «волчат», то есть сыновей масонов, и похороны.

«Добродетели, облагораживающие человечество, преподаются, лелеются и воспитываются в чертогах франкмасонов: они воодушевляют семейную жизнь и служат образцом для высочайших моральных обязательств государства», — назидательно утверждал Джордж Вашингтон. Масонские идеи находили символическое выражение во время торжественных церемоний, связанных с частной жизнью.

На свадьбе «брат-эксперт» вручал супругам стеклянную палочку, шепнув, чтобы они держали ее каждый со своего конца, стараясь не сжимать, но и не уронить. Венерабль говорил: «В этой палочке чистота, прозрачность и блеск, присущие разделенной любви, но в ней и хрупкость. Пусть этот символ напомнит вам, что любовь требует постоянной заботы и внимания. В тот день, когда ей позволят упасть и разбиться, осколков уже вместе не склеить. А теперь возьмите эту палочку, брат великий эксперт, и разломите надвое. Сим деянием наш брат великий эксперт напомнил вам, что представитель закона может расторгнуть брак. Это осуществление свободы, защитником которой всегда выступает наш орден. Это соблюдение права людей располагать собою по своему разумению… Дабы не заканчивать на сем тягостном впечатлении, мы поднесем вам напиток совершенного союза».

Когда союз, освященный таким образом, приносил плоды, «братья» тоже были рядом: врач, состоявший при ложе, оказывал помощь роженице, другие члены ложи помогали материально. Через девять дней после родов счастливую мать навещали венерабль и надзиратели, чтобы поздравить ее с разрешением от бремени. Если рождался мальчик, созывали специальное собрание ложи для усыновления «волчонка».

Почему сыновей масонов называли «волчатами»? Этимология этого слова неясна. По одной из версий, в английском языке произошло смешение понятий из-за существования омонимов lewis — «рычаг» (то есть помощник, опора в старости; в переносном значении — сын «вольного каменщика») и «волчонок» (от лат. lupullus). По другой версии, английское lowton, lo-veson («сынок») якобы породило французское louve-teau («волчонок»). Приверженцы египетской теории происхождения масонства ссылались на то, что посвященные в таинства Изиды носили маску в виде головы шакала или волка. «Древние» масоны проводили аналогию между волком и Солнцем: как овцы разбегаются при виде волка, так звезды пропадают в солнечном свете. Поэтому «дети Соломона» называли себя также «волками».

Храм украшали листьями и цветами, устанавливали курильницы с ладаном. До начала «трудов» кормилица приносила «волчонка» и ожидала в соседней комнате. Заседание открывалось. Надзиратели, «крестные» «волчонка», отправлялись к нему во главе депутации из пяти «братьев». Отец брал ребенка и клал на подушку, которую вносили в ложу пять «братьев». У «востока» проходила церемония наречения: помимо имени и фамилии ребенку давали масонское имя, например Истинность, Преданность, Благотворительность.

Венерабль спускался по ступенькам, подходил к ребенку и возносил молитву о том, чтобы дитя сделалось однажды достойным любви и заботы, которыми его окружат. Он произносил клятву ученика, которую «крестные» повторяли от имени «волчонка», опоясывал ребенка белым фартуком и провозглашал его приемным сыном ложи.

Обряд мог варьироваться: например, венерабль снимал с головы «волчонка» три покрова с красноречивыми надписями. На третьем покрове значилось «фанатизм».