«Этот необычайный человек, прирожденный обманщик, безо всякого стеснения, как о чем-то само собою разумеющемся, говорил, что ему 300 лет, что он владеет панацеей от всех болезней, что у природы нет от него тайн, что он умеет плавить
Сен-Жермен, за последние десять лет внешне совершенно не изменившийся, продавал эликсир вечной молодости. В газете «Меркюр» сообщалось, что некая дама приобрела склянку с этим эликсиром и, боясь быть осмеянной своими горничными или возбудить их любопытство, сказала им, что это средство от кишечных колик Однако в тот же вечер одна из служанок решила воспользоваться лекарством по назначению и, выпив всю склянку, наполнила ее чистой водой. На следующее утро горничная якобы помолодела на 30 лет, так что сама себя не узнала.
Главный королевский министр Шуазель невзлюбил Сен-Жермена и начал «черную пиар-кампанию»: нанял некоего человека по имени Гов, который должен был выдавать себя за графа и рассказывать от его имени самые невероятные истории: что он якобы пировал с Александром Великим, присутствовал на свадьбе в Кане Галилейской, когда Христос совершил свое первое чудо — превратил воду в вино, лично знал Карла Великого. Впоследствии обман раскрылся, но в россказни охотно поверили, они даже сыграли на руку Сен-Жермену, окутав его аурой таинственности. Шуазелю все-таки удалось отделаться от графа в 1760 году, в разгар Семилетней войны, обвинив его в шпионаже, в то время как на деле ему была поручена королем дипломатическая миссия.
Сен-Жермен укрылся в Нидерландах, потом побывал в Англии, Италии, России, Саксонии, Пруссии и везде предлагал осуществить самые диковинные проекты, которые отпугивали именно своей невероятностью: построить судно без мачт, сделать пушку без отдачи. В разных странах Европы он представлялся разными именами: генерал Салтыков, принц Ракоши, граф Цароги, маркиз де Монферрат, граф де Беллами, граф де Вельдон, потому что говорил на всех европейских языках, а также на персидском и древнееврейском. Умер Сен-Жермен в Готторпе в 1784 году; по его собственному признанию, сделанному герцогу Гессенскому, ему было 93 года, хотя выглядел он лет на тридцать моложе.
Современный бельгийский исследователь Ролан Коллиньон более десяти лет изучал архивы, путешествуя по Европе по следам Сен-Жермена. Он пришел к выводу, что граф был «серым кардиналом» европейских масонских общин; руководство системы «строгого послушания» поручило ему «завербовать» представителей высшей аристократии. Имя Сен-Жермен происходит от латинского
Масонская литература
В нашу эпоху компьютеризации и безбумажных технологий уже очень трудно представить себе писательский зуд, которым было охвачено практически всё привилегированное сословие два-три века тому назад. Екатерина II признавалась, что не может прожить и дня, «не измарав листа бумаги». Казанова, находясь в венецианской тюрьме, в меньшей степени страдал от жары и болезней, чем от невозможности писать. Поскольку перьев ему не выдавали, он отрастил ноготь на мизинце, срезал его под острым углом и царапал им на чем придется. Еще один знаменитый узник, Мирабо, окончательно испортил зрение в Венсенском замке. Пока ему не распорядились выдать письменные принадлежности, он вымачивал гвозди и использовал ржавую жидкость вместо чернил.
Что же тогда говорить о людях, пребывавших на воле и ничем не стесненных! Письма родным писали гусиными перьями на нескольких страницах и отправляли с каждой почтой. «Братья» Петров и Ильин в 1775 году жили в Москве и регулярно встречались на масонских собраниях, но Петров писал другу длинные письма, излагая в них «мучительные чувства», которые испытывал от безнадежной любви к одной богатой московской княжне. Добавим к этому пространные отчеты о своих душевных переживаниях, мыслях и поступках, которые масоны, придерживавшиеся шведской и в особенности розенкрейцерской системы, должны были регулярно отправлять своим наставникам, и нам станет ясно, почему многие великие писатели XVIII века были «вольными каменщиками».
В 1784 году московский архиепископ Платон по просьбе императрицы ознакомился с книгами, издаваемыми и распространяемыми русскими масонами, чтобы получить представление об их благонадежности, и разделил эти сочинения на три разряда: литературные, мистические («которых не понимаю, а потому не могу судить об оных») и «гнусные и юродивые порождения так называемых энциклопедистов».