Повседневная жизнь масонов в эпоху Просвещения

Общественное мнение, воспитанное на французской философии, было настроено против мистических книг. Лучше всего раскупались лечебники, поваренные книги и пьесы. Французская «Всеобщая библиотека романов» издавала с 1775 года по 16 томов в год: греческие или латинские, рыцарские, исторические, любовные, нравственные, комические, сказки и новеллы, романы чудес.

Розенкрейцеры же печатали произведения «герметических» писателей: «Сочинение маго-каббалистическое» Г. Веллинга, «Фил. Авр. Феофраста Парацельса Химическая псалтырь, или Философские правила о камне мудрых» Б. Пено, «История Микрокосма» Р. Флюдда. К ним примыкают труды теософа Якова Бёма и его последователей, в том числе Луи Клода Сен-Мартена («О заблуждениях и истине»). Особую группу составляли сочинения христианских мистиков разных эпох, например Иоанна Арндта и Фомы Кемпийского. Среди собственно масонских писателей популярностью пользовались англичане В. іучин-сон («Дух масонства») и М. Рамзай («Новая Киропедия»), русские немцы И. Штарк («Апология, или Защищение ордена вольных каменщиков») и С. Эли («Братские увещания к некоторым братиям свободным каменщикам»), немцы X. Гаугвиц («Пастырское послание»), Й. Гёрунг («Должности братьев… говоренные Хризофироном»), М. Шлейс фон Лёвенфельд («Во свете истины сияющий розенкрейцер»), Г. фон Эккер унд Экхоффен («Вольнокаменщические речи, говоренные в собраниях братьев Злато-Розового креста древния системы»).

Часть книг распространялась в рукописных копиях.

С 1783 года самые секретные орденские книги печатались не для продажи, а только для употребления «братьями», без обозначения места и года издания, почти все — сплошь курсивом. К таким книгам относится, например, «Колыбель камня мудрых, описанная неизвестным шевалье на французском языке, а на немецкий переведена».

Руководители новиковского кружка составили список литературы, наиболее пригодной для чтения рядовых «братьев». Прежде всего — Священное Писание, «толкователь книги Натуры». За ним шли Бём и Арндт. Книга последнего «Об истинном христианстве» произвела громадное впечатление, вызвав поворот от безбожия к вере. Главными орденскими книгами были «Пасторское послание» и «Теоретический градус», который зачитывался отдельными главами на теоретических собраниях.

Ученикам предлагалось проштудировать следующую литературу (частью рукописную): «О самопознании» Иоанна Масона, «Брань духовная» Лоренцо Скуполи, «Обращение с самим собою» Иоанна Арндта, «Карманная книжка для В. К», «Устав свободных каменщиков», «Катехизис».

Для подмастерьев предназначались «Размышления о делах Божиих», трактаты по химии, «Физика, основанная на истине Креста», «Апология» Штарка, «Хризоман-дер», «Катехизис товарищеский».

Мастерам полагалось изучать более обширную и сложную литературу: по теософии — сочинения Фомы Кемпийского, Блаженного Августина, «Путь ко Христу» и «Денницу Премудрости» Бёма, «Таинство Креста» Ду-зетана, «Таинство творения» Ретцеля; по алхимии — «Теофраст Парацельс» Пено, «Василий Валентин» Тёльде, «Великую книгу Природы», «Лествицу Мудрых», «Платоново Кольцо» Кирхвегера; по делам ордена — «Пастырское послание», «Сильное увещание», «Братские увещания», «О древних мистериях» Штарка, «Дух камен-щичества», а также регулярно читать «Магазин вольно-каменщический».

Следовало постепенно готовить «братьев» к восприятию этих сочинений, чтобы «яркий свет истины» не ослепил их. Подготовка читателя — полирование «дикого камня» его души — была задачей главных надзирателей теоретических округов. Иногда главный надзиратель поручал одному или нескольким слушателям приготовить и произнести на следующем заседании речь на определенную тему. Рассуждать предстояло на такие, например, темы: «О разности человека, ищущего царствия Божия внутри себя, и человека, ищущего царствия мира вне себя», «О вере, надежде и любви». Обсуждение темы «Кто я? Зачем я? Чем я буду?» происходило на трех заседаниях. В своих речах надзиратели обильно цитировали масонскую «специальную» литературу, давая необходимые пояснения и предлагая затем ознакомиться с первоисточником. Издания «герметических» книг расходились во все города, где происходили «труды» теоретического градуса.