Повседневная жизнь отцов-пустынников IV века

Естественно, что к повседневности следует относить не только пребывание отшельника на одном месте, но и его перемещения в пространстве — тем более что в последнее время признано, что мир отцов пустыни был более «мобильным», чем это ранее представлялось исследователям. Отец Люсьен постарался по возможности подробно осветить вопрос того, как, куда и почему путешествовали отцы–пустынники. В этой же главе своей работы отец Люсьен касается другой интересной и мало еще разработанной темы — появление в монашеской литературе «праведника в миру». Эта фигура — своеобразное зеркало, в которое время от времени должен смотреться монах, чтобы не впасть в гордость, нарциссизм или чванство. Уже очень, увы, хорошо известно, что бывает, когда это «зеркало» стремятся убрать… Интересно еще и то, что отец Люсьен затронул не только «материальный», но и духовный аспект путешествия. Оставаясь на месте, монах постоянно пребывает на пути к Богу, и наоборот, куда бы монах ни шел, он все равно пребывает в келье. Как это часто бывает, в этих словах только видимое противоречие — на самом деле они по–разному выражают основную суть монашеского подвига: нужно только научиться понимать за внешними на первый взгляд вещами важные духовные категории.

Отец Люсьен хорошо понимает, что отшельничество в его «классическом» виде, предполагающем полное уединение, являлось только идеалом, который воплощался редко и был доступен лишь немногим. Ведь чтобы передавать друг другу опыт духовной жизни подвижники вынуждены были общаться и, как показывает внимательное чтение апофтегм, делали они это весьма охотно. По всей видимости, жизнь в основных монашеских центрах Нижнего Египта — Нитрии, Келлиях и Скиту — была подчинена недельному ритму. Всю неделю монахи пребывали порознь, а на выходные приходили на совместное богослужение и трапезу. Конечно, могли быть и варианты: часто монах подвизался не один, а вместе со старцем или даже в небольшой монашеской общине, но речь ведь идет о совместных выходных собраниях всей «конгрегации». И здесь, как не раз подчеркивает отец Люсьен на страницах своей книги, монахи могли оставаться простыми людьми со своими вполне понятными человеческими слабостями: «Во время духовной проповеди аввы монахи могли дремать или даже спать… Однако стоило старцу начать рассказывать слегка фривольную историю, братия тут же просыпалась и начинала внимательно слушать».

Отец Люсьен вполне ясно показывает важную роль старцев в организационном упорядочивании монашеской жизни на самом раннем ее этапе: вокруг старцев образуются малые общины их учеников, и некоторые из них перерастают затем в более крупные монашеские объединения. Так, например, очень возможно, что четыре известных монастыря Скита выросли из общин, изначально объединившихся вокруг известных старцев. По сути, такой процесс имел место по всему Египту, однако объединения Нижнего Египта и киновии Верхнего Египта существенно разнились по своим организационным принципам. Монахи–киновиты собирались вокруг подвижника, который основывал общину (как, например, в случае с Пахомием Великим) и воспитывал у них уважение к авторитету настоятеля. После кончины настоятеля его место занимал другой игумен, назначенный основателем общины или избранный монахами. Но в среде отшельников и полуотшельников формальная иерархия отсутствовала, существовал только духовный и моральный авторитет старцев. Однако насколько сильно было неформальное влияние старцев, если сравнивать его с формальной властью настоятеля в киновиях — вопрос не такой простой. Возможно, оно было куда более действенным, чем это может показаться на первый взгляд. Так, например, подвижник Валент, рискнувший утверждать, что не нуждается в причастии, поскольку видел Христа, был по распоряжению старцев закован в цепи и провел таким образом целый год (Лавсаик, гл. 25). Но в любом случае сейчас, когда довольно много внимания уделяется «альтернативным» монашеским объединениям, таким, например, как sarabaitae и remnuoth[1582], а существование монашества в Египте как единой духовной традиции поставлено под вопрос, не худо бы еще раз напомнить о той организационной и объединяющей роли, которую сыграли в монашеской истории первые поколения египетских отцов пустыни.