Повседневная жизнь пиратов и корсаров Атлантики от Фрэнсиса Дрейка до Генри Моргана

Колумб, открывший в 1503 году острова Кайман-Брак и Малый Кайман, назвал их Лас-Тортугас — Черепашьими. С 1523 года Каймановы острова наносили на карты под названием «Лагартос», что означает «аллигаторы»,[74]«большие ящеры», а свое нынешнее название они получили в 1530 году. Здесь произошло небольшое недоразумение: европейцы приняли за кайманов крупных игуан. Аллигаторов, кстати, тоже ели;[75] оказалось, что и крокодильи яйца на вкус вполне приемлемы. Черепах за два века истребили практически полностью.

Морская черепаха — это просто подарок: если ее перевернуть на спину, она так и будет лежать там, где ее оставили, пока за ней не вернешься, восторгался Эксквемелин. Ее можно захватить с собой на корабль и держать в трюме живьем, пока не придет пора отправляться в котел. А сухопутные черепахи, по его же словам, «царственно вкусны». Кроме того, флибустьеры верили в целебность черепашьего мяса. Игуана же, по свидетельству отца Лаба, напоминает по вкусу цыпленка, и если бы святой отец не видел собственными глазами, из кого было приготовлено фрикасе, то принял бы это «белое, нежное, вкусное мясо» за курятину. А поскольку богословы относят ящериц к земноводным, их мясо считается постным, и священник, пировавший с флибустьерами, не рисковал оскоромиться. Пришелся ему по вкусу и раковый суп, который готовили на Антильских островах следующим образом: «<Раков> варят целиком с перцем, солью, с пучком петрушки и ароматными травами. Котел снимают с огня, когда раки сварились более чем наполовину. Едят хвосты с. белым соусом; всё остальное перетирают в ступке до состояния теста, добавляют сливочное масло и кладут в отвар, чтобы приготовить суп». На Тортуге в изобилии водились морские и речные крабы огромных размеров, обладающие приятным вкусом. Однако Эксквемелин, например, считал, что «для здоровья крабы вредны, ибо если потреблять их часто в пищу то начинаются такие головокружения, что всё идет кругом и порой люди на короткое время почти слепнут». Всё хорошо вовремя и в меру: «В определенное время года на остров прилетает много голубей, и жители могут прокормиться ими, не ведая нужды в другом мясе. Но проходит время, и голуби становятся несъедобными, потому что они клюют очень горькие семена, худеют, и мясо их становится горьким». Впрочем, птиц ели практически любых, от индюков до фламинго и даже ворон.

Вблизи берегов Панамы и Гондураса пираты охотились на ламантинов — крупных морских животных, обладающих, на свою беду, вкусным мясом. «Слух у этих зверей довольно острый, и если издашь хоть малейший шум, поймать их почти невозможно, — сообщает Эксквемелин. — Поэтому, когда их ловят, вместо весел используют маленькие лопатки, которые называют пагайос, а испанцы — канелетас. Гребя ими, можно подбираться к этим животным так тихо, что они не замечают опасности. Ловцы не должны переговариваться между собой, они только смотрят, куда показывает гарпунер, стоящий в лодке. Этих манатинов (ламантинов. — Е. Г.) ловят точно так же, как черепах; но гарпуны, которыми бьют черепах, четырехугольные в поперечнике и без крюков, а на этих гарпунах крюки, да и сами они длиннее обычных. У манатинов глаза небольшие, и видят они довольно плохо, в отличие от черепах, у которых зрение необычайно остро, а слух никудышный». В лесах пираты охотились на обезьян, чье мясо, употребляемое в вареном и жареном виде, казалось им «даже лучше фазаньего».

Далеко не все острова, к которым причаливали пираты, чтобы разжиться съестным, были заселены только беззащитными животными. Для голодных флибустьеров понятия собственности не существовало, зато плантаторы рассуждали иначе. Уильям Дампир пишет в своих воспоминаниях о том, как во время экспедиции Коксона, Шарпа, Гронье и Пикардийца на тихоокеанском побережье флибустьеры гонялись за стадами коров или грабили плантации в поисках пищи. Едва они разделялись, отправляясь за провиантом, как испанские партизаны заманивали их в ловушки.

Завезенные в свое время на Антильские острова коровы и свиньи, лишенные внимания и ухода, одичали и вернулись в первозданное состояние. За дикими быками и свиньями охотились буканьеры с помощью собак, а флибустьеры покупали у них копченое мясо. На Тортуте диких свиней было столько, что ее даже называли «свиным островом»; правда, охотиться на кабанов было небезопасно: неопытный добытчик рисковал свалиться со скал, поросших редким кустарником, и сломать себе шею. По свидетельству Эксквемелина, у подножия скал валялось множество человеческих скелетов.