Повседневная жизнь советских писателей от оттепели до перестройки

Когда советским писателям разрешали выехать за границу (само собой и чаще всего в составе делегации), им также выдавали заработанные деньги в иностранной валюте. В 1966 году группу литераторов отправили в Западную Германию. Самым известным участником той поездки был Александр Бек, у которого на валютном счете хранилась довольно крупная сумма. Но снять ее он не имел права: чиновники ВААП сами решали, сколько ему выдать на руки. «Бек запросил две тысячи западногерманских марок, – вспоминает Александр Борин, – рассчитывая, что, может быть, дадут пятьсот. А ему выдали все две тысячи. Он сказал мне: “Никаких вещей я не беру. По приезде в Кёльн садимся в такси и едем по магазинам”»{535}. В Кёльне практичный Бек купил себе отличный плащ, что, естественно, не осталось незамеченным его коллегами, а также сопровождающей сотрудницей из компетентных органов.

На обратном пути писатели остановились в Праге. Но чехословацкая турфирма забыла заказать номера и делегации предложили переночевать в захолустном спортивном общежитии, которое к тому же находилось где-то за городом. «Каждому из нас, – продолжает Борин, – разрешалось обменять рубли на сто крон, стало быть, у нас с женой было двести крон, столько же получили и Бек с Наталией Всеволодовной (женой. – А. В.). И тогда Александр Альфредович предложил: “Двухкомнатный люкс стоит как раз четыреста крон. Мы можем сообща его снять и жить по-человечески. Зачем нам деньги? Нас кормит турфирма”. Так и сделали. Вся группа уехала, а мы с Беками до поздней ночи гуляли по прекрасной Праге. Наутро, выспавшись, приняв душ, очень довольные вышли к завтраку. Появились и наши спутники. Злые, раздраженные, в этом общежитии не оказалось даже полотенец. К нашему столику подошел метрдотель и, извинившись, спросил, кто здесь есть пан Бек. Александр Альфредович отозвался. “Прошу прощения, – сказал метрдотель, – но пана любезно просит пожаловать портье отеля”. “Наверное, мы недоплатили”, – шепнул мне Бек. А это уже вырастало в целую проблему: рубли у нас были, но все, что тогда разрешалось обменять на кроны, мы уже обменяли. У Бека оставалась и валюта, но в ту пору в социалистической Чехословакии она не ходила. Возвратился Бек минут через десять. Очень смущенный. В руке он держал… четыре стокроновые бумажки. Оказалось, ему вернули все наши деньги. Он, как почетный гражданин Праги, имел право на бесплатную гостиницу. А так как номер был оформлен на Бека, то деньги ему и отдали»{536}. Ну а другие члены советской делегации едва не лопнули от зависти. Поучительная история…

Лишь с 1991 года советские писатели получили право свободного распоряжения своими авторскими правами и самостоятельного заключения договоров с западными издательствами. А вскоре и само понятие «советский писатель» исчезло.

Развивая тему о финансовых источниках, обеспечивавших писателям безбедное существование, нельзя пройти мимо такого вопроса, как возможность потратить заработанные гонорары. Речь идет уже не о зарубежных отчислениях, а об оплате за публикации в своем отечестве. Здесь также все зависело от известности писателя и его номенклатурного ранга. Но и те писатели, чьи произведения не залеживались на полках книжных магазинов, высказывались неоднозначно. «Разве что мне как лауреату платили немного больше. Так, за книгу прозы страниц на 500 мог купить “Жигули”. Только вот покупать не то что машину, а многое из того, что было необходимо, не представлялось возможности. Товары, пользовавшиеся спросом, тем более повышенным, свободно не продавались. Чтобы их приобрести, приходилось обращаться к властям (главным образом – партийным) или иметь блат в торговых организациях. Правда, Союз писателей обладал некоторыми привилегиями, которые давали возможность его членам покупать, к примеру, автомобили или пыжиковые шапки…»{537} – свидетельствовал Василь Быков.

Про шапки разговор особый. Советский Союз мог закидать шапками весь социалистический лагерь, а также «реакционный» капиталистический Запад. Шапки в то время изготавливались в большом ассортименте, благо ценного меха разводилось в СССР во множестве. Другое дело, что шапка превратилась в символ уровня жизни и достатка советского гражданина (как и импортная дубленка). Специфические погодные условия в нашей стране придали зимней одежде второй, потайной смысл. Началось это не в 1917 году, а когда-то очень давно, когда родилась поговорка: «Не по Сеньке шапка», а еще: «Каков Пахом, такова и шапка на нем», «На воре и шапка горит». Да и главный символ самодержавной власти на Руси тоже шапка (Мономаха, если кто не помнит). По материалу, из которого смастерили шапку, можно было понять, человек какого уровня находится перед вами: очень большой, большой, непростой, простой или совсем никакой.