Повседневная жизнь старой русской гимназии

На днях Б-ский был у ревизора. На этот раз, не довольствуясь живыми, он сделал донос на покойника, а именно на председателя педагогического совета, который умер уже семь лет назад. Интересно также, что зимой он, донося на нас, восхвалял этого же председателя и писал, будто бы мы его свели в могилу (из теперешнего персонала тогда почти никого не было, а кто и был, то до сих пор вспоминают его добром). Ревизору ничего не оставалось, как сделать очную ставку Б-ского с… Б-ским же и указать на противоречие его нового доноса с прежним, не говоря уже о всей его нелепости и бестактности.

8 апреля

По календарю теперь пасхальные каникулы. Но фактически я по-прежнему работаю как вол, так что даже голова разболелась. За эти две недели мне надо проверить около 250 ученических сочинений! Кладя в среднем по 10 минут (а это минимум!), придется просидеть за этой кипой тетрадей 2500 минут, или около 42 часов. И все это надо проработать до Фоминой недели, так как там сразу начнется экзаменационная страда. А тут еще необходимо составлять отзыв по поводу доносов на меня Б-ского, что тоже займет немало времени. Вот и отдыхай тут!

13 апреля

Целых три дня сидел над отзывом по поводу доносов Б-ского, который и отнес сегодня ревизору. Б-ский же на днях сделал на меня новый донос — донос о том. что будто бы я делал еще 8 лет назад, т.е. в 1905–1906 году, в бытность свою студентом. Донос опять ложный, т<ак> к<ак> и в то время я ни в каких историях не был замешан, но очень характерный для того похода, какой подняли против меня Б-ский и «союзники». То деление «на овец и козлищ», которое произошло тут благодаря Б-скому, в педагогической среде и среде учениц, коснулось и среды гимназической прислуги. Там тоже идет борьба между фаворитами Б-ского и их противниками. Б-ский не побрезговал вмешаться и в эти дрязги и… сделал донос на одну сторожиху, у которой будто бы заразная болезнь, опасная для учениц. Произвели медицинское освидетельствование, и болезнь оказалась… ревматизмом.

На днях у директора Н-ва было какое-то тайное совещание с участием нашего председателя Б-ского и союзника С-ского. Вероятно, опять сочиняли корреспонденцию в «Русское знамя». Есть также слух, что ими написан донос и на ревизора.

А какими только средствами не пользуются эти господа, чтобы «состряпать» донос! Например, однажды во время заседания совета была предложена нашему вниманию какая-то брошюрка. Я лично даже и не видал этой брошюрки о сооружении по случаю юбилея храма-памятника. Б-ский, оказывается, отправил эту брошюрку в округ, отмечая, что она измята, и обвиняя на основании этого нас — педагогов в… неблагонадежности.

Сегодня пришлось по делу быть у пресловутого директора мужской гимназии Н-ва. Сначала он весьма сухо принял меня, но потом, когда узнал, что я — по поручению ревизора, стал довольно любезен; но своей неприязни к нашей гимназии все-таки не мог скрыть, да и самый город, где ему ни газеты, ни общество не дают спуска, он величал не иначе как «болото». Со мной он по временам говорил «по-отечески», давал советы, как сделать карьеру. Вспоминая ранние годы своей учительской службы, он говорил, что тоже участвовал в разных культурных обществах, но они в 1905 г. отплатили ему неблагодарностью, когда он стал отстаивать свои идеи. Поэтому теперь он не только в том городе, но и нигде не будет участвовать ни в каких обществах и не даст на них «ни гроша». Меня же он упрекал за участие в Школьном обществе и в Обществе вспомоществования учащимся в средне-учебных заведениях. А когда я возразил, что мое участие в Школьном обществе ограничивается только рублевым взносом, то его и это не удовлетворило. «Все равно: Ваше сердце там, а начальство на это косо смотрит». Типичный бюрократ-карьерист, он, видимо, чужд других интересов. Даже поздравительные и т.п. письма, которые он иногда получает от настоящих или бывших учеников, он собирает и представляет по начальству для доказательства своих высоких служебных качеств.