Повседневный мир русской крестьянки периода поздней империи

Безотчетная власть мужа над женой отразилась в народных поговорках: «Бью не чужую, а свою»; «хоть веревки из нее вью»; «жалей, как шубу, а бей, как душу»^{243}. Этот варварский обычай, шокировавший просвещенную публику, в деревне был делом обыденным. Мужики в семейных побоях особой проблемы не видели. «Баба живуча как кошка, изобьешь так. что посинеет вся, ан смотришь, отдышится»^{244}, — говорили они, как бы оправдывая свою жестокость по отношению к женам.

Если муж бывал пьян, побои часто превращались в истязания. Вот что по этому поводу писал современник: «Чем попало пьяницы бьют своих жен. Бьют кулаками, палками, кнутом, веревками, бросаются ножом и калечат, грызут зубами, выбивают глаза, перебивают руки, ноги, делают вывих, ломают ребра, выбивают зубы, челюсти, пробивают головы до самого мозга, вырывают волосы целыми прядями, привязывают к стене, запирают в скотный сарай на ночь. Обезумевшие от вина с пеной у рта, калечат собственных детей, режут их, сжигают на огне, ругают бранными словами своих матерей и отцов, наносят им увечья, часто забивают насмерть»^{245}.

Как правило, в семейной расправе помимо мужа принимали участие и другие домочадцы. Вот что записано в Курском окружном суде со слов крестьянки Цуркиной о нанесенных ей побоях: «Ее муж Иван и его дед Филипп Цуркин наносят ей побои палками, рогачом и плетью, что однажды, привязав ее сволоку потолка косами, так что ноги ее не доставали пола, муж придерживал ее, чтобы она не оборвалась, а дед порол ее полчаса плетью, так что из спины сквозь рубаху и фуфайку текла кровь, а потом и муж стал ее бить и бил ее до тех пор, пока у нее не оборвались косы»^{246}.

В патриархальной семье решение о наказании «провинившейся» принимали сообща, а мужчины приводили его в действие. В. В. Тенишев в своем исследовании дает пример такой семейной расправы: «Свекровь застала невестку в соитии с холостым братом мужа. На семейном совете порешили наказать «гулену». Муж, свекровь и старший брат попеременно избивали ее плетью. В результате истязания несчастная более месяца лежала при смерти»^{247}. Иной раз для жестоких побоев было достаточно лишь подозрения женщины в супружеской неверности. «Мать и сын в течение нескольких дней били беременную невестку. После очередного избиения она «выкинула» ребенка и сошла с ума»^{248}.

Порой жесткого истязания женщины «домашним» казалось мало, и они прибегали к ее публичному «осрамлению». Так, в Горельский волостной суд Тамбовской губернии с жалобой на мужа в марте 1872 года обратилась крестьянка Д. Она заявила, что муж ее Сергей Антонов Бетин ни за что избил ее, изорвал на ней рубаху, юбку и много вырвал волос. Через два дня свекор, деверь и муж насильно вязали ей руки в овчину и так водили по селу. Суд приговорил виновного к семи дням ареста^{249}.

Таким образом, наказание женщины в патриархальной крестьянской семье не было частным делом мужа. Если вина бабы затрагивала честь семьи, бросала тень на ее репутацию, то большак и родня считали себя вправе судить и наказывать виновную.

В сельской повседневности поводов для семейного рукоприкладства всегда было более чем достаточно. «Горе той бабе, которая не очень ловко прядет, не успела мужу изготовить портянки. Да и ловкую бабу бьют, надо же ее учить»^{250}. Такая «учеба» в селе воспринималась не только как право, но и как обязанность мужа. Крестьяне говорили, что если «бабу не учить — толку не видать». О живучести таких взглядов в селе свидетельствуют данные по Больше-Верейской волости Воронежской губернии, собранные краеведом Ф. Железновым. В своем исследовании за 1926 год он приводил результаты ответов крестьян на вопрос «Надо ли бить жену?». Около 60 процентов опрошенных ответили утвердительно, считая это «учебой»^{251}.

Часто такое «обучение» жен заканчивалось трагически. В местных газетах того времени периодически появлялись сообщения о скорбном финале семейных расправ. «Тамбовские губернские ведомости» в номере 22 за 1884 год сообщали, что «в д. Александровке Моршанского уезда 21 февраля крестьянка, 30 лет от роду, умерла от побоев, нанесенных ей мужем»^{252}. Избиение мужьями жен даже беременных, или, как говорили в селе, «на сносях», было явлением, к сожалению, нередким. «22 октября 1882 года крестьянин с. Большое Городище Корочанского уезда Петр Бидин нанес тяжкие побои своей жене Клавдии Васильевне Бидиной, которая, будучи беременной, в тот же вечер произвела выкидыш», — сообщал корреспондент «Курских губернских ведомостей»^{253}.