Позади вас – море

Кузина Хиба, вывернув шею, сообщает, что во главе чирлидеров пойдет Саманта. Тут все как раз начинают отстукивать ногами ритм по трибунам. Чтобы отвлечься, достаю телефон и вижу на школьном портале сообщение от Бледсо.

«Лейла, – пишет он, – я тут задумал новый проект, и мне нужна помощь. Заходи на неделе».

«Обязательно», – отвечаю я, а над рядами поднимается рев.

На площадку высыпали баскетболисты, исполняют какой-то необычный дриблинг. Рядом, как обычно, пляшут чирлидерши в крошечных юбках, настолько харам, что я краснею. Даже директор Маккензи, кажется, нервничает. Больше всех кривляется и вихляет бедрами Саманта, машет помпонами, а лицо у самой такое напряженное, будто ее держат в заложниках.

– Кажется, она пытается изобразить тверк, – фыркает Хиба.

– По-моему, ей нужна помощь, – отзываюсь я, хотя в глубине души ею восхищаюсь.

Мне вот некомфортно, когда люди на меня глазеют, даже если в хорошем смысле. Моя ситти Надия всегда дарит мне на день рождения и Рождество симпатичные блузки и джинсы, а мама злится из-за того, что я ношу только бесформенные кофты. Даже представить не могу, чтобы я вышла перед всей школой и стала вот так трясти задницей. Смешно, конечно, но почему-то мне кажется, что мне бы духу не хватило.

За десять минут до конца праздника Маккенз встает, делает несколько объявлений, потом поправляет очки на жирном носу – честное слово, мне отсюда видно, как он блестит, – и вызывает мистера Дэвидсона.

Его-то мы и ждали. Каждый год он устраивает целое представление из анонса школьного спектакля. В том году ставили «Волшебник страны Оз», так он притащился в костюме Железного Дровосека, который громыхал от каждого движения.

О Д. важно знать две вещи: 1. Он преподает нам театральное искусство. 2. Он похож на Андре Гиганта, только лицо более выразительное. Еще у него отличное чувство юмора и он знает кучу странных историй. В прошлом году заставил нас смотреть «Волшебника страны Оз» под «Темную сторону Луны» Pink Floyd. И попробовал бы кто не явиться на занятие.

Д. театрально выплывает на площадку и становится прямо под баскетбольным кольцом. Мы с Лорен хлопаем и улюлюкаем. Одет он сегодня в какой-то длинный синий балахон, окутывающий все тело. У него даже лицо закрыто. Д. такой здоровенный, мог бы, наверное, схватить Маккенза и забросить прямо в кольцо.

Я гадаю, что он на этот раз решил отчудить, и тут в колонках начинают звенеть тарелки. Знакомая мелодия: дат-дат-дат – УА-УА – дат-дат-дат – УА-УА. Все сразу понимают, что к чему.

– О нет, – бормочу я.

Трибуны взрываются аплодисментами.

Осталось пять минут.

Д. картинно разворачивается, распахивает накидку, и все принимаются орать. Лицо у него вымазано синим. Но это, конечно, не всё, у Д. еще много сюрпризов. Сунув руку под накидку, он достает бело-золотой тюрбан и водружает себе на голову.

– Догадались? – весело выкрикивает он в микрофон. – Догадались, да?

Саманта бешено трясет помпонами. Маккенз со своим блестящим носом начинает неловко покачиваться из стороны в сторону. Я не сразу понимаю, что это он пытается танцевать.

Сердце бьется как безумное.

* * *

После школы мы с Хибой идем в «Макдоналдс», покупаем газировку за доллар и по парочке долларовых гамбургеров. На самом деле нам просто нужно где-то посидеть. А с едой менеджер начнет тебя выгонять не раньше чем через час. Мать Хибы постоянно заставляет ее сидеть на диете; дома, пока все остальные едят нормальную еду, она чахнет над салатом, политым уксусом, вот и забегает сюда немного перекусить перед ужином.

Мы разворачиваем бургеры, и Хиба говорит:

– Недавно вышел новый фильм. Он не расистский.

Она явно раздражена.

Я знаю, о чем она. В новой киношке на роль Аладдина даже взяли симпатичного арабского актера. А Уилл Смит вообще гений, как тут придерешься? К тому же «Дисней» убрал из заглавной песни строчки про «варваров-арабов».

Но мне все равно не нравится. Обычно у нас с Хибой мнения совпадают. И мне сложно объяснить, почему меня корежит от Жасмин. Единственная арабская девушка на всю киноиндустрию, и та носит харамную одежду и разговаривает с тигром. Хиба-то нормальная, а вот ее старшая сестра, моя кузина Мина, в нашем возрасте постоянно одевалась как Жасмин. Этакая суперсекси Жасмин – крошечный топ и куча золотых побрякушек. Конечно, и белые девчонки могут такое на себя напялить, но если так арабки поступают, это еще хуже.

Белые, когда узнают, что ты арабка, сразу вспоминают Жасмин, принцессу, которую отец запирал в замке. А мой бабá, например, любит ремонтировать старые машины. Дома у нас есть огромный гараж, куда он загоняет свои винтажные тачки. Все выходные может в них ковыряться. И как-то раз до него дошло, что я тоже кое-что в этом смыслю.

Говорит мне однажды, в то лето, когда мне исполнилось четырнадцать:

– Лейла, иди-ка сюда, попробуй!

Бабá открыл капот старого «Корвета», и мы с ним склонились над двигателем. Он указал мне на генератор. Но говорить ничего не стал, просто стоял и смотрел, что я буду делать.

Ну я и сделала то, что посчитала нужным.

– Теперь обратно поставь, – сказал он.

Я поставила.