Позади вас – море

Но я выхожу из дома, по дороге звоню Торри, он подхватывает меня на Тридцать первой и везет ждать эвакуатор.

Увольняться не стану, я же не сумасшедшая, но на Деметрия больше не обращаю внимания. Как бы мне хотелось рассказать все Риме, но она обзовет меня идиоткой. И, наверно, будет права. Не знаю почему, но в тот раз я вдруг почувствовала себя такой же дешевкой, как наша машина. И, как она, ни на что не годной.

* * *

Габриэль получает пятерку за экзамен. Мама расстраивается, мы объясняем ей, что это высший балл, и тогда она начинает плакать. Рима тоже всхлипывает у стойки. Даже Торри плачет, но чтобы мы ничего не заметили, хлопает Габриэля по спине. Для всех нас это победа. Куратор Габриэля оставляет ему сообщение на телефоне, а когда он перезванивает, сообщает, что ему выделят стипендию на все четыре года учебы.

Зато у Аммаров, как я обнаруживаю на следующий день, все прошло совсем не так гладко. Хиба, дочь Деметрия, сообщает мне, что «Амир завалил экзамен». Сразу понимаю, Далии на глаза лучше не попадаться. Она сейчас с грохотом выдвигает ящики и вываливает все вещи на пол. Чтобы не слышать ее воплей, ухожу в гостиную пылесосить. Черта с два предложу помощь, мне и так потом все это разгребать.

– Мой серебряный наргиле, Мейсун! – вопит она. – С большим носиком, из чистого серебра. Где он? Я хочу его выставить!

– Я не видела.

– Знаешь что? – Она вбегает в комнату. – Из дома уже несколько недель вещи пропадают. Если ты думаешь, я не понимаю, что происходит, инти маджнуна![28]

Она верещит, вся красная от злости, и на вопли сползается вся семья: Деметрий, дети. Словно в той сцене из «Короля Льва», где животные идут смотреть на наследника. Только тут в главной роли я, а Далия тычет мне пальцем в лицо.

– Успокойся, Далия, – увещевает ее Деметрий.

– Мама, уймись, – просит Хиба.

Амир молчит.

– У меня все вещи пропали! Ты что, думаешь, я хабля?[29]

– Да.

Она делается похожа на рыбу, которую как-то завел Гейб, и она потом целый год плавала в миске с водой на кухонной стойке. Когда мы бросали ей корм, она подплывала к поверхности воды, и глаза ее вылезали из орбит. Вот и у Далии сейчас такие глаза, еще и подведенные сиреневым карандашом, будто мы в 1995-м.

– Что происходит? – спрашивает Деметрий, вставая между нами.

Он говорит жене, чтобы перестала меня обвинять. А я пристально смотрю на Амира, я-то не идиотка. Он отводит взгляд, а я все равно на него смотрю. И тогда он выходит из кухни.

– Тупица мелкий! – говорю я ему вслед.

– Ты кем себя возомнила? – начинает Далия, но теперь уже я тычу ей пальцем в лицо.

– Я ухожу. А ты своего сыночка спроси, кому он продал твое барахло.

Я собираю вещи, а она ходит за мной и повторяет, что ее сын хороший, умный, чистенький мальчик.

– Да твоя семья его ботинок не стоит!

Развернувшись, я наступаю на нее. Она пятится и врезается задом в стойку.

– Рот закрой! Мой племянник, хоть и его ровесник, а уже настоящий мужчина.

– Твой племянник, – фыркает она.

Кто бы мог подумать, что в эти два слова можно вложить столько презрения.

– Ага, мой племянник, который сдал экзамен.

– И что он получил? – Она сдвигает брови.

И вдруг я опять чувствую себя всесильной. Сейчас я ей очень нужна. Нацепляю на лицо скромную улыбку.

– Что он получил? – не отстает она.

Я показываю ей пять растопыренных пальцев.

– И четырехгодичную стипендию на обучение в любом колледже.

Вид у Далии такой, будто я ее ударила.

– Сын Римы? Официантки, которую выгнали из школы?

– Сын Римы, который не курит травку и не продает материнское барахло, – отвечаю я, закидывая на плечо сумку. – Он самый. – И захлопываю за собой дверь.

Мама сидит у окна, пристроив подушку на выступ стены, и смотрит на улицу. Рима на работе, Торри, смеясь, крутит на телефоне видеоролики с «Ютуба».

– Смотрите, прикол.

Он разворачивает телефон ко мне, маме и Габриэлю.

Я тоже смеюсь, но внутри у меня очень тихо. Нужно поскорее найти новых клиентов – что ж, за этим дело не станет. Работу я всегда нахожу. Но что-то меня достала такая жизнь; пожалуй, пора задуматься о будущем. Может, папа как раз для того и убивался, по пенни откладывал и скопил целых пятнадцать тысяч долларов, чтобы его дочь не чувствовала себя такой дешевкой. Как сказал Торри перед тем, как я начала работать у Деметрия с Далией: «Иногда ты сам себе злейший враг».

Гироскопы Лейла Марван

Народ на деревянных трибунах спортивного комплекса так беснуется и аплодирует, что, кажется, они сейчас обрушатся и все попадают вниз, на баскетбольную площадку. Я сижу в середине ряда, чтобы выбраться, придется шагать по чужим ногам и коленям.

Поэтому я остаюсь на месте и стараюсь унять сердце.

В школе проходит осенний день здоровья, осталось еще тридцать минут. Я бы отсиделась в библиотеке или лаборатории с доктором Бледсо, но не могу пропустить анонс школьного спектакля.

Ладно. Как-нибудь переживу эти последние полчаса.

Наверно.