Позади вас – море

– Как думаете, получится у нас придумать какой-нибудь механизм? – спрашивает он, глядя прямо на меня. – Чтобы он в самом деле парил над землей? Как в бродвейской постановке.

Я сижу в оркестровой яме прямо под ним с Хибой и Раджешем. Саманта тоже здесь. В прошлом году она играла Дороти в «Волшебнике страны Оз».

– Может быть. Но я вообще-то подумала… – начинаю я и, помолчав, добавляю: – Видите ли, в чем дело…

– Не вижу. Просвети меня, – шутит он.

– Ну… «Аладдин» – это окончательное решение?

Сердце в груди заходится. И голос вот-вот сорвется.

– Абсолютно. – Он склоняет голову набок и смотрит на меня с любопытством.

– Просто… В фильме очень уж много стереотипов об американцах арабского происхождения, и…

– Быть того не может. Сказку написали, когда Америки еще и в помине не было. – Он смеется, и все остальные тоже принимаются хохотать.

Я, запинаясь, произношу речь, которую репетировала с самого утра, Д. терпеливо слушает. В оригинальной песне, бормочу я, арабы показаны не с лучшей стороны, о нас и так в обществе достаточно предубеждений, а фильм еще больше их раздувает.

Хиба сидит напротив меня и таращится в потолок.

Д. участливо смотрит на меня сверху вниз. Ведет себя в точности, как всегда делают взрослые, когда над тобой потешаются. Типа, дают тебе высказаться и делают вид, что задумались над твоими словами.

Вот ровно эту хрень он передо мной и разыгрывает. И когда я заканчиваю свою речь, отвечает:

– Какая ты молодец, что подняла этот вопрос. – Сама серьезность. Даже шикает на Саманту, которая всполошилась, что постановку снимут. – Если честно, меня эта проблема тоже волнует и я уже над ней размышлял. Специально проверил, и видишь ли, в школьной версии пьесы этих неприятных моментов нет.

– А что там такое было? – спрашивает Саманта.

– Там говорилось, что, если арабам не понравится твое лицо, они отрежут тебе ухо, – тихо отвечаю я.

– Но ведь эту строчку убрали? – Она оборачивается к Д., тот кивает. – Ну и вот… Здорово же, правда?

– Дело не только в ней… – начинаю я.

Но Д. уже начинает распинаться о том, как важно выслушивать каждый голос. Мой, правда, при этом начисто игнорирует.

* * *

Через пару дней за обедом Раджеш объявляет, что идет пробоваться на роль Аладдина, и трое ребят из театрального кружка закатывают глаза. Сразу ясно, тут и сказочке конец. Раджеш – великолепный актер, он играл Страшилу в той постановке с Самантой-Дороти, и все лавры достались ему. Он бы и ведьму мог сыграть без проблем. У Раджеша харизма, а улыбка такая обворожительная, что просто с ног сбивает.

– А я, наверно, попробуюсь на джинна, – вставляет Хиба.

– Прекрасно, – отзывается Раджеш.

– Можно же, верно? Д. не говорил, что это обязательно должен быть парень.

– Почему бы не сделать небинарного джина? – смеется Раджеш. – Времена уже не те. – Он многозначительно смотрит на меня.

– Я имею право на свое мнение. – Я начинаю нервничать.

– Конечно, – отвечает Раджеш. – Но если бы в постановке было что-то оскорбительное, меня бы это тоже задело. Я же индиец.

Как будто это все объясняет! За столом все мгновенно делаются историками и начинают рассуждать, что изначально сказка пришла из Индии и Китая и речь в ней вообще не про арабов. Терпеть не могу, когда люди приводят неизвестные мне аргументы. Как понять, правда это или они надо мной издеваются?

Зато в чем я точно не сомневаюсь, так это в том, что все они пытаются рассказать мне, как я неправа. Конечно, как же иначе? Даже моя двоюродная сестра со мной не согласна. И темнокожий одноклассник тоже. И правда, что с меня взять, я же просто странная девица, которая занимается декорациями.

Что поделать, я сдаюсь.

И тихо говорю:

– Я тут набросала пару вариантов механизма, который сможет поднять ковер в воздух.

Тут все оборачиваются ко мне. Я начинаю пересказывать свои идеи, глазами давая понять, что я в деле. Добавляю, что погуглила, как ковер заставили летать на Бродвее.

– Нам такое не по силам, наш ковер никого в воздух не поднимает. Но, думаю, я смогу сделать, чтобы он парил над сценой.

Я не рассказываю, как на прошлой неделе напилила несколько планок и сколотила их крестом. Потом скрепила вместе толстой проволокой, села напротив и долго смотрела на получившуюся конструкцию.

Не рассказываю, как думала: «Все получится».

Я могу сделать так, чтобы все получилось.

Только не уверена, что хочу.

* * *

Мама говорит:

– Мы никогда не смотрели этот мультик, потому что я в твоем возрасте его ненавидела.

Нам нужно в библиотеку Инока Прэтта, а значит, придется пройти целый квартал по Касидрал-стрит. Вход в здание напоминает ворота средневековой крепости, в коридорах развешаны картины и расставлены статуи. Самый лучший зал называется «По». Просто Эдгар Аллан По умер в этом городе, даже местную футбольную команду назвали в честь одного из его стихотворений.

Мама часто приводит меня сюда после школы, она любит посидеть в тишине в большом зале и почитать книжку. А мне нужно учиться, вот я с ней и хожу. Обычно мы покупаем горячий латте в кафе на углу, пьем его и занимаемся своими делами.