Поздняя греческая проза

Много подобных речей произносил Иосиф, желая отвратить своих от самоубийства. Но отчаяние сделало этих людей глухими, и они давно уже обрекли себя на смерть. В ожесточении они набросились на него со всех сторон с мечами в руках, ругая трусом, и каждый готов был заколоть его. Но он окликнул одного по имени, другого окинул повелительным взором полководца, третьего схватил за руку, на четвертого подействовал просьбами. Обуреваемый разноречивыми чувствами, он в этом безвыходном положении отвращал от себя их убийственное оружие, словно загнанный зверь то и дело поворачиваясь к тому, кто нападал на него. И даже теперь, в столь великом бедствии, всё еще чтили они в нем полководца; руки нападавших ослабели, мечи опустились, и многие сами бросили свое оружие.

В подобном затруднении находчивость не покинула его. Веря в милосердие господа, он задумал рискнуть своей жизнью и сказал: — Если мы хотим умереть, давайте решим с помощью жребия, кто кого убьет. Пусть первый, кто вытянет жребий, падет от руки второго, и таким образом рок настигнет всех нас, и не придется каждому погибать от собственной руки — несправедливо ведь, чтобы после гибели остальных кто-нибудь мог передумать и остаться в живых. — Слова эти пробудили в них доверие, и, убедив их, он и сам стал тянуть жребий вместе с другими. Каждый вытянувший добровольно давал убить себя следующему, уверенный, что после него погибнет и полководец, а смерть вместе с Иосифом казалась им слаще жизни. И вот то ли по счастливой случайности, то ли по божественному провидению, под конец в живых остался Иосиф еще с одним иудеем. Тогда, не желая погибнуть, вытянув жребии, или остаться последним, осквернив свои руки убийством сородича, он убедил товарища довериться римлянам и остаться в живых.

Уцелев таким образом в войне как с римлянами, так и со своими, Иосиф был отведен Никанором к Веспасиану. Все римляне сбежались посмотреть на него. Вокруг полководца теснилась толпа и раздавался смешанный гул: одни радовались его пленению, другие угрожали, третьи проталкивались вперед, чтобы увидеть его поближе. Стоявшие поодаль требовали казнить врага, а находившиеся вблизи вспоминали о делах Иосифа и дивились перемене с ним. И не было ни одного из военачальников, который, несмотря на прежнее свое ожесточение, не смягчился бы при виде его. В особенности же — Тит;[10] он больше всех был тронут стойкостью Иосифа в испытаниях и сочувствовал его юному возрасту. Вспоминая, как тот накануне еще сражался, и видя его теперь в руках врагов, он подумал о том, сколь всесильна судьба, как переменчиво военное счастье и непрочно все человеческое. Многие прониклись его настроением и жалостью к Иосифу, и Тит больше других постарался тогда, чтобы его отец сохранил пленнику жизнь. А Веспасиан приказал охранять Иосифа со всей тщательностью, намереваясь вскоре отправить его к Нерону.

Когда же Иосиф услышал об этом, он сказал, что хочет поговорить с Веспасианом наедине. И когда тот удалил всех, кроме сына своего Тита и двух друзей, Иосиф сказал: — Ты считаешь, Веспасиан, что просто захватил Иосифа в плен, а между тем я прихожу к тебе вестником великих судеб. И не будь я послан богом, то сумел бы последовать закону иудеев и умереть, как подобает полководцу. Ты хочешь послать меня к Нерону? Для чего? Словно долго удержатся на престоле преемники Нерона! Ты, Веспасиан, будешь цезарем и императором, ты и этот твой сын. Еще крепче закуй меня теперь и охраняй как свою собственность — ведь ты, цезарь, не только надо мной владыка, но и над землей, и морем, и над всем родом человеческим. А я прошу: тщательнее стереги меня, чтобы наказать, если я попусту ссылаюсь на волю бога. — Вначале Веспасиан, казалось, не поверил его словам, думая, что Иосиф пустился на хитрость ради спасения своей жизни. Но понемногу он проникся доверием, ибо сам бог пробудил в нем мысль о владычестве и еще до этого указал другими предзнаменованиями, что к нему перейдет скипетр. При этом он узнал, что Иосиф и в других случаях давал верные предсказания. Дело в том, что один из друзей Веспасиана, присутствовавший при тайной беседе, с удивлением спросил Иосифа, почему он не смог раньше предсказать падения Иотапаты и собственного пленения, если только теперешние его слова — не болтовня, придуманная, чтобы избежать гнева римлян. И тогда Иосиф поведал, как предсказал он жителям Иотапаты, что город будет взят через сорок семь дней, а сам он живым попадет в руки римлян. Веспасиан сам расспросил об этом пленников и, узнав, что это правда, стал верить и пророчеству, касавшемуся его самого. Он оставил Иосифа под стражей и не снял с него оков, но пожаловал ему одежды и другие ценные дары, относясь к нему с милостью и заботой. И такому почетному обращению Иосиф больше всех обязан был Титу.

V, 12 [Осада Иерусалима]