Поздняя осень в Венеции

Я все еще в лодке.
Причалю вот-вот
к тебе. Она все еще плывет.
Моей находке машет мой флаг.

Слепая

Я остров, и я одна.
Я клад.
Когда в моих нервах былые дороги
еще таились, а с ними тревоги,
цепкая память потерь,
мучилась я, как теперь.
И все это из сердца ушло,
сама не знаю куда,
но все равно мне тяжело,
со мною моя беда,
с ней чувства мои, их крик у моих
недвижных окаменевших глаз,
все мои отчужденные чувства;
годами, что ли, они тут стояли,
или недели подобны утратам,
но они, сломленные возвратом,
друг друга могут узнать едва ли.

Пускай до моих дорастает глаз

неизвестный мне путь.
Мне лишь бы шагнуть;
уверенно, как выздоравливающие,
чувства радуются ходьбе
по темному дому тела и мне
пособничают, улавливающие
среди воспоминаний
начаток ранний,
ведущий вовне.
Они бы вышли, но выхода нет.
Стан мой одет плащом из стекла.
Видит мой лоб, рука прочла
стихи на других ладонях;
камни с моей ногой говорят,
а голос вбирает всех птиц подряд
в ежедневных погонях.
Своих не лишил меня мир красот.
Осуществляется перевод
красок в запах и звук,
так что я теперь красоту
слышу.
Каких мне еще наук?
Ветер листает листву.