Поздний сталинизм: Эстетика политики. Том 1

Разумеется, «и Европа и Америка все внимательнее приглядывались к козловскому новатору науки. Голландцы, французы, немцы слали запросы, советы, каталоги, направляли к нему агентов, представителей». Состоялась «народная наука» в лице Лысенко. Предпоследняя глава книги о Мичурине называлась поэтому просто: «Лысенко» (последняя, конечно, называлась «Америка учится»). В ней речь шла о том, что идея яровизации родилась у «молодого новатора Лысенко» благодаря изучению «трудов Мичурина», где утверждалось, что в жизни растений есть периоды (стадии) и их следует использовать в процессе сознательного воздействия на растения. И вот, поворачивая науку «на новый, мичуринский путь», «шаг за шагом производя смелые опыты, Трофим Денисович Лысенко разрабатывал свою теорию стадиального развития растений. Он убедительно доказал, что, зная особенности отдельных периодов, или стадий, жизни растения, можно успешно управлять его развитием». Мичурин был якобы в восторге: «Слышите, – повторял Мичурин своим помощникам, – вот вам и еще одно Колумбово яйцо! Вот вам и еще одно Ньютоново яблоко!»

Мичурин был воплощением «народной науки»: он сам был частью народа, его наука служила народу, она была понятна народу и, в конце концов, растворялась в самой народной жизни. Значительная часть литературного производства мичуринской мифологии была посвящена последователям мичуринского дела – ученикам самого Мичурина, – и писалась либо журналистами сельскохозяйственного профиля, либо второстепенными провинциальными писателями, либо ими самими (а скорее, от их имени). Эти книги, написанные в агиографическом ключе, с одной стороны, отвечали ожиданиям сельских читателей, с другой, продвигали новый пантеон сельскохозяйственных святых.

Такова книга Федора Кравченко «Друзья Мичурина»[1028], где рассказывается о Семене Федоровиче Черненко – одном из многочисленных последователей Мичурина – Лысенко, среди которых были известные на всю страну Мальцев, Горшков, Лукьяненко, Лисавенко и др. Их всячески популяризировали по радио, в газетах и журналах наперебой рассказывали об их достижениях. Им посвящали фото- и кинорепортажи, о них писали очерки и книги. Биография Черненко – одного из таких героев-мичуринцев – мало отличается от других подобных.

С детства он увлекается селекцией, боготворит Мичурина, в 1925 году вступает с ним в переписку и получает от него письмо. Обычно с письма Мичурина начинается история чудес. Но прежде чем чудеса начнутся в саду, в поле или на приусадебном участке, они начинают происходить в биографиях героев. Так, Черненко бросает все и идет к Мичурину в подмастерья. «Не каждый мог понять, почему Черненко, которому предлагали хорошую должность в совхозе, готов был пойти чуть ли не чернорабочим к Мичурину» (5). Но только пройдя «школу мичуринской науки», смог он в дальнейшем добиться многого в селекции. Мичурин учит практике. Именно ее описывает книга, адресованная главным образом сельским читателям, которым нужны не теории, но конкретные примеры и практические знания. Поэтому теории упаковываются в «обмен опытом» и подаются в форме таких диалогов:

– А как ты ухаживал за гибридами в первые годы их жизни?

– Старался не вмешиваться в их развитие и не применял ножа и пилки, хотя и видел, что нижние ветки на штамбиках бывали полудикие.

Иван Владимирович, подумав, сказал:

– То, что ты их в это время не изнеживал, хорошо! Особенно это верно там, где в происхождении участвовал южный сорт. Но ветки полудикие, которые ты наблюдал, надо было удалять, чтобы дать возможность лучше развиваться верхним, более культурным побегам. Это очень важно для молодого гибридного растения… От этого сеянцы вырабатывают более культурные качества и постепенно совершенствуются. Да, это очень важно, – задумчиво прибавил Мичурин (12–13).