Пожалейте читателя. Как писать хорошо

– Люди так любят похваляться своей способностью выжить, точно в этом есть что-то из ряда вон выходящее. Единственный, кто не может этим похвастаться, – это труп[508].

Две идущие подряд фразы, где много длинных слов, приземляются на коротенькое словечко «труп» с его глухими, тупыми звуками «т» и «п», что создает особый эффект.

Le mot juste идеально сводит воедино смысл, звучание, ритм.

~

И еще об идеальном подборе слов. Помните, в главе о сюжете я упоминала совет Воннегута включать в текст «знакомый реквизит», чтобы читателю было уютнее уноситься в вашу историю? Воннегут создает такой уют в своей прозе, задействуя всякого рода клише и всем известные цитаты.

В «Матери Тьме» такая цитатка служит шифром для опознания двойного агента:

‹…› Пароль и ответ – часть песни идеалистической организации американских девушек, которая из-за цвета своей формы называется «Коричневые».

Полностью этот куплет… звучит так:

Ищи новых друзей,
Но старых не забудь.
Помни – старый друг
Лучше новых двух[509]

.

В романе «Галапагосы», где происходит путешествие в малопонятное будущее, электронный переводчик «Мандаракс» изрыгает узнаваемые многими цитаты:

Из писанных или реченных слов

Печальней нет: «Так быть могло б!»

Джон Гринлиф Уиттьер (1807–1892)[510]

Все хорошо, что хорошо кончается[511].

Джон Хейвуд (1497?–1580?)[512]

Для атеиста Курт Воннегут дает в своих книгах несметное количество отсылок к Библии (на что указывает его друг, христианин Дэн Уэйкфилд). Когда-то широкая читательская аудитория хорошо знала библейские тексты, к тому же мы до сих пор остаемся по преимуществу христианской страной. К. В. очень тонко наводит читателя на самые душеполезные библейские ценности[513].

Он заставляет компьютер «Мандаракс» в романе «Галапагосы» изрекать:

Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих.

Святой апостол Иоанн (4 до н. э.? – 30?)[514]

В первых строках «Завтрака для чемпионов» он приводит следующий эпиграф:

Он знает путь мой; пусть испытает меня, – выйду, как золото.

(Иов)

В «Сиренах Титана» он устраивает вариации на знакомую библейскую тему:

В начале Бог стал Небом и стал Землей… И сказал Господь: «Да буду Я светом», и стал Он светом.

(«Авторизованная Библия с поправками» Уинстона Найлса Румфорда»)[515]

~

Как называть персонажей?

Воннегут часто использует похожие имена. Почему? Он объясняет:

Просто [бывает] такая причуда – не сверяться с предыдущей книгой. Я вот не сверяюсь. Видимо, это причуда, которая появляется, когда пишешь так долго. И думаешь: к чертям собачьим, вообще не особо-то важно, как их всех зовут. В старых номерах «Райтерс дайджеста» [Writer’s Digest] миллион статеек насчет того, как подбирать персонажам имена[516].

Впрочем, вполне очевидно, что имя для своего Билли Пилигрима (из «Бойни номер пять») он подбирал тщательно: в черновиках встречается масса других вариантов. «Билли» звучит довольно-таки по-американски. Это уменьшительное имя, мальчишеское. К тому же в истории каких еще стран есть пилигримы? Еще в младших классах мы рисуем их наряду с индейками, вспоминаем о них каждый День благодарения. Самая что ни на есть говорящая фамилия – Пилигрим.

Имена некоторых других важных воннегутовских персонажей тоже имеют особые смысл и звучание. Фамилия «Розуотер» из романа «Дай вам бог здоровья, мистер Розуотер» вызывает мысль о взгляде на жизнь сквозь розовые очки и о дамах былых времен (куда более чинных времен, чего уж там), душившихся розовой водой (rosewater). Фамилия Румфорд (Rumfoord) из «Сирен Титана» напоминает о «старых богачах» – голландских семействах, некогда приехавших в Новый Свет (ср. Рузвельт – Roosevelt). Мэри О’Луни в «Рецидивисте» – как с Луны свалилась. И так далее.