Пожалейте читателя. Как писать хорошо

В рассказе [ «Гадкий утенок»], если помните, говорится о птенце, которого растили утки, думавшие, что он – самый потешный и неказистый утенок, каких они в жизни видели. Когда он вырос, он превратился в лебедя.

Помню, как по ходу чтения Элиза сказала, что рассказ был бы куда интересней, если бы в конце маленькая птичка, вразвалочку прохаживаясь по бережку, вдруг превратилась в носорога[592][593].

Воннегут провозглашал:

Я такой варвар-технократ, что считаю: сюжеты можно рихтовать и чинить, как старый деревенский пикап[594].

В предисловии к сборнику «Вампитеры, фóма и гранфаллоны» он замечает:

Интервью, которое сделал со мной «Плейбой» [и которое вошло в этот сборник], в письменном виде являет то, что я должен был сказать, а не то, что я сказал на самом деле. Ребята из журнала показали мне напечатанную на машинке расшифровку того, что я наговорил им на диктофон, и мне стало очевидно, что у меня есть по меньшей мере одна общая черта с Джозефом Конрадом: английский для меня – лишь второй язык. В отличие от Конрада, у меня не было никакого первого (родного) языка, так что я принялся работать над текстом этой расшифровки, вооружившись ручкой, карандашом, ножницами и клеем, – чтобы всем читателям показалось, что мне очень легко дается разговор на родном языке и размышления обо всяких важных материях[595].

Интервью, напечатанное в Paris Review, предваряется следующим важным и поучительным признанием:

Данное интервью с Куртом Воннегутом первоначально представляло собой компиляцию из четырех интервью, взятых у автора на протяжении прошедшего десятилетия. Затем эту компиляцию подверг существенной переработке сам интервьюируемый, который с большим недоверием взирает на собственную устную речь, зафиксированную на бумаге ‹…›. То, что следует дальше, можно рассматривать как своего рода автоинтервью – интервью с самим собой[596].

Перепечатывая этот текст в качестве одной из глав своей документальной книги «Вербное воскресенье», Воннегут дал этой главе название «Автоинтервью».

Вот что я считаю наиболее воодушевляющим в многообразных писательских ремеслах: они позволяют терпеливым и трудолюбивым посредственностям исправлять [курсив мой. – С. М.] свою глупость – в ходе редактуры обретая некое подобие интеллекта. Кроме того, такие писательские умения позволяют сумасшедшим казаться самыми разумными людьми[597].

Эти цитаты отражают убеждения, которых ревностно придерживался Воннегут:

1) то, о чем рассказывается в художественных произведениях, имеет важнейшее значение для людей и культуры;

2) умные и эффективные тексты – результат неутомимых правок.

«Все его романы, речи, рассказы и даже комментарии на суперобложке были прописаны самым тщательным образом, – свидетельствует его сын Марк. – Человек, полагающий, что шутки или эссе Курта давались ему легко или вообще представляли собой экспромты, никогда не пробовал писать»[598].