Пожар Латинского проспекта

бы, наверное, вот так же здорово сыграть!

С твоим-то слухом — точно! Впрочем, Ванюшку-дурачка ты всю жизнь играешь — небесталанно, заметим!

Семёна тоже очень впечатлило бодренькое спектакля начало, особенно поразили воображение вдовы в чёрных одеждах, голосящие над павшими своими мужами. Вторую же часть спектакля, который ощутимо «сдулся», он уже смотрел, частенько прикладываясь на материнский бок.

Само собой, из зала и из театра, поневоле пропустив в проходах и гардеробе воспитанных (теперь ещё и театральным просмотром) детей, мы выходили последними.

— А вот этот вот актёр — который все роли играл?..

— Максим, — подсказала мне Люба.

— Ага… Он, Таня, меня выше?

Татьяна сделала губами: «Тпр-ру!»

— Конечно! Да он и двигается как здорово! Театральное образование — их же там всему этому учат.

Быстро попрощавшись с Нахимовыми, разошлись каждый в свою сторону. Татьяна упёрто предпочла трястись на трамвае, с остановки которого до дома топать было гораздо дольше, чем с автобусной. Тем более, она была на каблуках.

— Знаешь, с бальзамом этим мне, как жене, было неприятно!

 — Тань, ну я вчера её подставил, сегодня, посильно, искупаю вину — уж как могу. Чисто по-партнёрски!

— Ой, ладно рассказывать!.. У тебя даже глаза меняются, когда ты на неё смотришь!

Ничего себе!

— И зачем ты, тем более при ком-то, себя сравниваешь: выше, ниже! У тебя своё обаяние, свой шарм, своя неповторимость. Как у каждого человека. Вот, когда ты пишешь, когда в этот момент ничего вокруг для тебя не существует — ты весь там! — вот это ты! Ты — такой! Понимаешь?

* * *

Да понимал я, понимал — чего там! Вот только три года уже я не писал толково. Случалось разве что промежутками в несколько дней плести по абзацам, а то и по строчкам, свой роман: в автобусе, утром, по пути на Нахимова. Двадцать минут

у меня было в комфортабельном пригородном автобусе, делавшем промежуточные остановки в городе. С моей, второй, там всегда можно было сесть — чаще всего и у окна. «Надыбал» я эту лазейку однажды, и каждый раз, располагая открытую тетрадку

на коленях, благодарил за эти прекрасные двадцать минут работы Небо.

Несколько глав я всё-таки «выгнал» — добротных, «просушенных», «вылежанных», законченных. Но запоями, от души, с крыльями за спиной писать не получалось. И я себя не понукал: ДА НЕ БУДУТ СТРОЧКИ В НЕВОЛЕ РОЖДЕНЫ!

А Татьяна моя святая никогда не переставала повторять: «Тебе надо писать!»

* * *

— Сегодня у Любови Васильевны день рождения, ты не забыл?

— Нет, Таня, помню. Поехал я, в общем, работать. Может, сегодня и пораньше вернусь — суббота…

«Сообщения. Исходящие. Люба. «Хочу, чтоб жизнью вся насквозь дышала, Достаток ровно к миллиону шёл, Любовь Серёженек за край переливала, И счастлив был тобой танцпол! С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!». 14/11/2009. 08:38:26».

«Сообщения. Входящие. Люба. «СПАСИБО!!!». 14/11/2009. 08:41:01».

«Сообщение. Входящие. Тэн. «Гаврила жизнью не обижен, Он дарит людям красоту! В руках его любой булыжник Преображается в цветок! В руках его простая ручка Творит шедевры для души! В руках его партнёрши танца — Скользят по сказке, трепеща». 14/11/2009. 10:27:18».

Кто там над рифмой смеётся в кулак? То белые стихи, колхоз «Победа»!

«Сообщения. Исходящие. Тэн. «Спасибо, Танечка! Всё только начинается. Целую, люблю!». 14/11/2009. 10:29:58».

* * *

«Тэн»… А ведь был ещё и «Сэм» в справочнике моего телефона. Шифровал я теперь Татьяну с Семёном после того случая, когда однажды и вовсе их стёр…

 Последним этим, ушаковским, летом дело было. Когда добивал уже палубу — въезд

только выложить и оставалось. В субботу, когда хозяин «дозором обходит владенья свои». При нём был Гриша с блокнотом. Венецианские мазилы — сеньор Костян

с доном Олежищем, — с которыми только и оставались мы теперь на особняке, по укороченному субботнему дню уже свернулись восвояси. И в затенённом от жаркого солнца высокими клёнами за забором послеполуденном дворе истекали последние часы

рабочей недели. Тут и Слава позвонил…

— Лёха, ты где?.. Слушай, я тогда сейчас подскочу — надо будет съездить, заказ посмотреть. Ирина позвонила — сто тридцать метров тигрового песчаника на цоколь, отмостку и въезд в гараж, я понял, укладывать надо.

Ирина была местным дилером литовской фирмы, торгующей в регионе натуральным камнем со всего мира — очень дорогим, но дивно красивым. Деловой парнишка — фирмач, ещё по зиме, увидав с улицы ушаковский фасад, высмотрел и меня сквозь

щели забора, настырно позвонил, всучил вышедшему охраннику на закланье толстый каталог и вызволил меня на улицу. Поговорить о сотрудничестве: «Когда будут приезжать покупать камень, будут, естественно, и интересоваться, есть ли у нас свои мастера