Пожирающая Серость

– Ты – симптом сотрясения мозга, – сказала Вайолет, пытаясь убрать истеричные нотки из своего голоса, а Роузи подходила ближе. – Просто созданная моим воображением галлюцинация; у него ужасное чувство юмора.

– Ты уверена? – Тень Роузи волочилась за ней по полу, словно плащ, ее края извивались и скручивались. – Может, ты просто на пути исполнения своей мечты?

Из-за двери послышался какой-то шум – не стук, а удар, словно в нее что-то врезалось. Вайолет заметила, что из коридора доносятся голоса.

– Мы еще встретимся, – сказала Роузи, переводя взгляд с двери на Вайолет, которая по-прежнему жалась к койке. Ее тон был почти успокаивающим и расчетливым. У Вайолет от тревоги скрутило живот. – Не бойся, сестренка. Разве ты по мне не скучаешь?

Роузи исчезла, и голоса стали разборчивее, будто раньше их намеренно приглушали.

– Нет! – кричал кто-то. – Клянусь, я могу объяснить…

– Даже слышать об этом не хочу. – Этот голос был низким и холодным. – Ты останешься снаружи.

Дверь молниеносно открылась и закрылась, и перед Вайолет предстала Августа Готорн, серебряный щит на ее водолазке сверкал в утреннем свете.

Теперь Вайолет начала понимать: она находилась в полицейском участке. И не знала, почему.

– И снова здравствуй, Вайолет, – спокойно произнесла Августа. – Как себя чувствуешь?

Вайолет нахмурилась.

– Кажется, нормально. Что произошло?

Губы Августы растянулись в подобии улыбки, которая выглядела бы нормально на любом другом лице. На лице же Августы она выглядела как трещина в статуе, словно рука скульптора случайно дрогнула.

– Ты потерялась во время бури, – сказала она, уверенно шагая к койке. – Но не волнуйся. Уже скоро тебе станет гораздо лучше.

Когда шериф потянулась к ней, Вайолет с ужасной, поразительной четкостью осознала, что впервые видит Августу Готорн без перчаток. Это была последняя мысль, на которую у нее хватило времени, прежде чем Августа поймала ее запястье, и тогда разум Вайолет перестал ей принадлежать. В ее череп проникли жестокие, холодные, неприятные пальцы, впиваясь в мозг, словно ножи, и копаясь в ее мыслях.

Перед глазами пролетели воспоминания, как на экране проектора: они с Роузи смеются и валяются на полу в арт-студии. Плоские белые облака Серости. Улыбающийся Айзек с тающими градинами в волосах. А затем земля ушла у нее из-под ног, и Вайолет начала падать, сознание выскользнуло из ее хватки, и мир вокруг почернел.

Часть третья Скелет

17

Когда дедушка Джастина был еще жив, его кабинет был теплым и радушным – с камином, коврами земляного цвета и окнами, которые всегда были открыты нараспашку. Но когда кабинет заняла Августа Готорн, то камин заложили кирпичом, и ставни на окнах закрылись. Мягкие кожаные кресла заменили твердыми деревянными стульями, на которых Джастину приходилось сидеть с идеально ровной спиной, пока он смотрел на строгие фотографии, висящие позади стола.

Готорны были великолепными, ответственными, несчастными людьми, даже в черно-белом цвете. Хоть оттенок их кожи варьировался от светлого до темно-коричневого, прически и наряды охватывали дюжину разных трендов, все их лица твердили одно и то же: «нам лучше знать». Джастин задумался, появится ли когда-нибудь на этой стене его фотография, с которой он будет властно смотреть на своих потомков.

Если брать во внимание развитие событий, Августа скорее сожжет его фотографию, чем повесит ее где-либо.

Равноденствие прошло. Августа оставила Джастина с Мэй сидеть у себя в кабинете, пока заканчивала дела в полицейском участке. Джастин знал, что их наказывали этим ожиданием, но все равно не вставал с места.

– Как ты могла ей рассказать? – спросил он Мэй, сидевшую на соседнем стуле с идеально ровной спиной.

– А как ты мог не рассказать? – парировала сестра. – Зверь завладел ею, Джастин! Он открыл портал в Серость. Заставил Вайолет воскресить кого-то из мертвых. Нужно было что-то делать!

Другие вышли на Вайолет по той же причине, что и Джастин: они услышали крики. Но стоило им понять, кого они видят, и Мэй тут же раскололась, признавшись во всем матери, как только все вернулись в полицейский участок. Джастин был так поражен ее предательством, что мог лишь слабо возражать, пока сестра рассказывала всю историю последних нескольких недель, уточнив, что она с самого начала была против обмана. Джастин пытался не вспоминать тот голос, доносившийся из тела Вайолет. И как ее пальцы блекли.

– Ты знала, что мама сделает.

– Что? – спросила Мэй. – Все исправит?

Джастин подавил мерзкий смешок.

– Наша мать ничего не исправляет. Она просто забирает те части людских жизней, которые вызывают трудности. Ты сама это знаешь.

Августа не подпускала его к Вайолет с тех пор, как ее отнесли в медпункт. Но Джастин слишком часто видел действия своей матери и знал, чем все это закончится. Через пару часов Вайолет проснется, считая Четверку Дорог самым обычным городом. Ее разум самостоятельно восполнит пробелы.

Она забудет, что у нее когда-либо были силы, – прямо как Харпер.