Пожирающая Серость

– Подожди пару неделек, – сказала Мэй, опуская бледную ладонь на его колено. – И это перестанет иметь такое значение, вот увидишь.

– Зверь все еще там. Город все еще недоволен нами. – Джастин гадал, почему сестра не понимает, что она натворила. – А как же тот человек, которого воскресила Вайолет?

– Единственное доказательство его существования – слова Вайолет. Она наверняка соврала насчет него.

Джастин всегда знал, что Мэй хорошо умела игнорировать неприятные для нее части этого мира. Но когда ее лицо пренебрежительно скривилось, он ощутил неожиданный прилив боли.

– Он убил Дарью Сондерс.

– Или же это был несчастный случай. – Голос Мэй сочился холодным, высокомерным презрением.

– Ты поступаешь так же, как мама. Делаешь вид, будто проблемы не существует.

– Я хотя бы не пытаюсь решить проблемы, над которыми не властна. Тебе никогда не приходило в голову, что мы все чем-то жертвовали, чтобы достичь того, что имеем на сегодняшний день? Что, возможно, если тебе так трудно, то Четверка Дорог не нуждается в твоей помощи?

И в эту секунду Джастин понял, что все его поступки с провального ритуала были бесполезной, тщетной борьбой с неминуемым. Он потерял уважение семьи в тот день, когда боярышник ему не поклонился, и что бы он ни делал, этого никогда не будет достаточно, чтобы все исправить.

Юноша прижал алый медальон к подлокотнику.

– Я знаю, что могу помочь городу. И ты это знаешь. Ты видела колоду Предзнаменований.

Джастин ожидал сочувствия, хоть какой-то вспышки эмоции. Но лицо Мэй не изменилось. Он никогда ее такой не видел – острой, как стекло, и твердой, как сталь.

– Нет, не можешь, – отчеканила она каждое слово. – И пора тебе перестать воображать обратное. Потому что, когда ты собираешь вокруг себя сломленных людей, чтобы самоутвердиться, в конечном итоге это плохо заканчивается для всех.

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь, черт возьми!

Ее руки впились в подлокотники, когда она наклонилась.

– Тебе нравилось разбираться с проблемами Харпер – до того, как мама взялась за нее, – потому что ты был ее героем. Тебя заводит, что Айзек относится к тебе так, будто ты ежедневно поднимаешь солнце на небо. И тебя не расстраивает, что мама сделает с Вайолет, – тебе просто нужна причина, чтобы остаться, а мама лишила тебя ее.

Со стенами в кабинете было что-то не так. Они начали выгибаться и сужаться. В груди Джастина мучительно закололо, словно кто-то засунул руку в его грудную клетку и начал давить на кости и плоть. В доме послышался лай, оповещая о возвращении Августы. Джастин сидел в шоке и тишине – перед ним разложили все его неудачи, словно колоду карт, которые он никогда не сможет истолковать.

Августа вошла в кабинет, как ворвался бы холодный шквальный ветер. Мэй съежилась на своем стуле, но Джастин заставил себя не реагировать. Он знал, что Августа ждала именно уважения.

– Я никогда не верила стереотипам о детях, которые считают нужным обманывать своих родителей. – Она сложила домиком свои руки в перчатках. – Бунтующим подросткам место в городах, где самая большая опасность – это пьяный водитель. Но вы росли с пониманием, чем мы ежедневно здесь рискуем. А значит, вы понимаете, как сильно обязаны передо мной извиниться.

– Прости, мама, – тут же выпалила Мэй, склонив голову. Ее волосы скользнули вниз и закрыли лицо, оголяя светлый пушок на шее. – Мне стоило сразу рассказать тебе о Вайолет.

– Прекрати, – резко перебила Августа. Мэй скривилась. – Я сказала извиниться, а не кланяться мне в ноги и скулить, как мои собаки. Тебя никогда не будут уважать, если ты не научишься брать на себя ответственность за свои действия.

– Извини! – лихорадочно сказала Мэй. – Я все сделаю. Это моя вина, теперь я понимаю, только не… – Она резко замолчала.

Августа посмотрела на нее с подозрением:

– Только что?

Мэй выкручивала руки на коленях.

– Не забирай воспоминания Айзека.

Джастин почти подскочил от неожиданности. Это никак не оправдывало все, что Мэй ему наговорила, – ее слова по-прежнему грохотали в остатках его грудной клетки. Но теперь он понял, что она была в ужасе. Айзек один из немногих, кто не просто терпел Мэй, а хотел с ней дружить.

– Я не собираюсь наказывать Айзека Салливана, – ласково произнесла Августа. – По крайней мере, не за это.

Было заметно, как тело Мэй расслабилось от облегчения.

– Спасибо.

Джастин и Мэй были невосприимчивы к силе Августы. Их связывало кровное родство, так что ее прикосновение не влияло на них, как на других жителей города. Только они знали, каким образом она сохраняла за собой должность шерифа. Только они знали, сколько жителей города ходили с провалами в памяти.

– Довольно, – сказала Августа, слегка скривившись. – Итак, Джастин? Что ты можешь сказать в свое оправдание?