Пожиратели облаков

Несправедливо. Лейла вычитывала насчет отца прессу, пыталась помогать по дому там и где не успела доглядеть мать. В Сети она проводила не больше нескольких часов в сутки, и то ни в коем случае не на фейсбуке. В каморке под лестницей сидела потому, что находилась в режиме поиска – ей необходимо было сконцентрироваться. А кроме этого, не хотелось объяснять, зачем она заходит на ту или иную страницу и уж тем более почему глазок камеры на ноутбуке заклеен черной изолентой.

В Интернете никакой информации насчет «Дорогого дневника» не значилось. А когда ничего нет в Интернете – это, согласитесь, подозрительно. Типа «о-о, что-то слишком уж тихо». Был единственно одноименный сайт самиздата, да еще какой-то блог «Дорогой грибник». А вот насчет «Дневника» как тайной сети сопротивления и похищения людей, цель которой – мир без границ и деление людей на основе нейротрансформативной проверки зрения и которая ведет борьбу не на жизнь, а на смерть с фашиствующим консорциумом инфокопателей – об этом ни звука ни намека. Может, есть еще какой-то Интернет, о котором она, Лейла, не знает? Какие-нибудь засекреченные домены? Шерстила Лейла и свой ноутбук в поисках иконки с совой, которая, собственно, и вывела ее на «Дневник», но та куда-то бесследно канула. Мысленно Лейла то и дело прокручивала ту свою встречу в Хитроу и день в Дублине, но вернуться туда совершенно не представлялось возможным. Просто немыслимо, словно все это было во сне.

– Я, мам, помогаю Дилану по юридической части.

– Позволь тебя спросить как? На все встречи он ездит исключительно сам. И это он держит тебя в курсе, а не ты его. И кстати, что это там за вторая трубочка, на которую ты поглядываешь, но никак не пользуешься?

Во. Стопроцентно мама: ничего как бы не замечает, не видит, не слышит, и вдруг бац – оказывается, она прекрасно все держит в поле зрения.

У Мариам зазвонил сотовый. Она неловко выудила его из кошелька.

– Дилан? Здравствуй, – сказала она.

С сыном голос у нее неизменно становился ярче и приветливей. Если уж рассуждать, кто к кому теплее относится, то неплохо бы маме с ее агитацией насчет внуков перекинуться лучше на Дилана.

Внезапно Мариам выпрямилась на сиденье, как натянутая струна.

– Что?

От напряженного изумления голос ее сделался сухим и жестким.

Лейла чуть лишку надавила на газ.

– Да чтоб тебя! – вырвалось у нее (ой как некстати: вдруг там что-то нехорошее о папином здоровье).

– Что там? – вполголоса спросила она маму. – Нажми громкую связь.

Мариам лишь раздраженно отмахнулась.

– Неужели? – кивая в такт клекоту голоса, спросила она. – Откуда у тебя такая уверенность? Хм.

Снова кивок, на этот раз с прищуром, и Мариам отключила сотовый. Но так и осталась сидеть замерев. Мысленно она усваивала что-то такое, о чем Лейле было невдомек. А когда заговорила, голос ее звучал не радостно и не тревожно, а почему-то озадаченно.

– Звонил Дилан, – произнесла она, как будто и так не было ясно. – Обвинения против отца собираются снять.

– Он сказал, как его зовут? Какое-нибудь затейливое имя? Может, упоминал меня или «Дневник»? – пытала Дилана вопросами запыхавшаяся Лейла.

Они стояли снаружи рядом с домом, и Лейла, последний километр покрыв на скорости, близкой к спринту, еще не успела отдышаться. Перед уходом на пробежку возле спящего на диване брата она оставила записку: «Возле дома в 8.30 – годится?» В 8.35 (уложиться ровно не получилось) Дилан стоял снаружи и курил, шумно хлебая кофе из кружки с логотипом. Эти дни он выглядел как-то мужиковато – видимо, из-за того, что ему приходилось напускать на себя солидный вид. День он работал в «Хол Фудс», а вечерами ходил в юридическую школу – гораздо скромнее той, из которой вылетел.

– Да нет, – терпеливо сказал он. – Я ж говорил: сижу себе, жру хотдог на скамейке, как идиот.

– Это было вчера? – перебила Лейла.

– Да. – В наказание за нетерпеливость брат сделал особо длинную затяжку. Отказаться от курева Дилану, по всей видимости, будет непросто: вон как мастерски дымит, поблескивая глазами из-за синеватой завесы. – Гляжу, идет ко мне один, да быстро так. Подходит чуть не вплотную; я даже малость напрягся: вдруг нож вынет? А он просто берет и сует мне сложенный конверт с таким видом, будто я уже знаю, что в нем. Я говорю: пардон, но что за хрень?

– Прямо так и сказал?

– Вообще-то да, – чуть помедлив, ответил Дилан.

– А он тебе?

– Сестёра, а давай ты вместо меня рассказывать будешь?

– Ну извини.

– Короче, говорит: «Покажешь это своему юристу». И всё, ушел.

Лейла расширила глаза, как бы спрашивая: «Прямо-таки всё?»

Дилан тоже ответил мимикой – мол, «прямо-таки да».

– И что было в конверте? Да не молчи: ты меня изводишь.