Пожиратели

Поначалу было страшновато опускаться все ниже и ниже, ставя ноги на новые ступеньки. Постоянно казалось, что за лодыжку кто-то схватит.

Кирилл полез почти сразу, закрыв собой тусклый луч света, и на голову и руки Ипсилона посыпалась грязь от ботинок. Подошвы их почти стерлись, и в протертых дырах виднелись забинтованные ступни.

Через некоторое время ступеньки закончились – мужчине пришлось спрыгнуть вниз. Тяжелый Кирилл, проделав тоже самое, охнул, подвернув ногу.

– Никуда не уходи, здесь очень темно. Надо было взять фонарик…

Он положил руку на плечо Ипсилона.

– Я поведу тебя.

Пытаясь сориентироваться в пространстве, Ипсилон вытянул руки. Правая ладонь коснулась холодной стены, а левая – теплого Кирилла.

– Не тронь.

Он дернул Ипсилона куда-то в сторону, а потом еще раз и еще.

Шли они недолго, но слепому Ипсилону, ведомому по узким холодным подземным коридорам, это время показалось вечностью. Интересно, кротам кажется, будто они живут вечность?

– Нужно быть аккуратными, другого пути нет, а потому мы здесь в клетке. Раньше приходилось оставлять кого-то наверху для слежки. Да, хорошо, что сюда больше не ходят, плохое место.

Мужчина остановился и отпустил руку.

Когда глаза Ипсилона немного привыкли к темноте, он различил длинный туннель, разветвлённый впереди. Заблудиться в нем ничего не стоило.

– Куда он ведет?

Кирилл не ответил.

Ипсилон счел его молчание за незнание и представил стаи здоровенных крыс, ползущих по их следу.

– Где-то здесь…

Шорохи сменились грохотом, позже – звоном. На несколько секунд воцарилась тишина, а потом яркий свет лезвиями порезал глаза.

Ипсилон вскрикнул, закрыл лицо руками.

– Тише, – прошипел Кирилл.

Ветерок от движения обдул мужчину.

Часто моргая, Ипсилон отнял руки от лица, открыл глаза.

Щурясь, он различил еще одну комнату, полностью забитую всяким хламом. Но в ней горел свет – одинокая жужжащая лампочка в патроне свисала с потолка, как язычок в пасти огромного чудовища. Стоит потревожить мягкотканую каплю, как монстр извергнет из своего желудка тесто из пыльного сора, поломанного мусора и осколков костей.

– Хорошо, что она работает, я-то думал… Ну не важно. Идем, надо расчистить проход.

Кирилл отодвинул в сторону стол и картонную коробку.

Ипсилон неуверенно прислонился к стене, щурясь от света.

– Что это за место? – выдохнул он.

– Наше место. Мы здесь собирались. Ха, помню, у нас были масштабные планы…

Кирилл печально вздохнул и пролез под лежащими на старых скамьях железными балками. Недоговаривать мысли до конца у него получалось машинально – сказывалась привычка разговорить с самим собой.

– Иди сюда.

Ипсилон пошел.

По мере продвижения через завалы хлама все больше приподнималась завеса тайны и все больше начинали мучить сомнения.

Мужчина остановился рядом со священником, поймал глазами длинный пыльный стол, покрытый глубокими порезами. В этой части комнаты свет разделялся пополам – прямо через стол – торчащей из стены балкой.

– Что это такое?

– Стол, – просто ответил Кирилл.

Его взгляд вдруг стал пустым – воспоминания сжали холодную лодыжку и потянули на дно.

Ипсилону было знакомо это чувство, и так же знакомо то, что они не отпустят, пока не начнешь содрогаться от агоний. Это была их месть. Воспоминания не знают, что такое время и не признают правила – «что было, то прошло». Они не хотят проходить. Воспоминаниям больно, что они ограничены коротким мигом, ах, если бы показать им, как короток миг людей!

– Что на нем делали?

– Оу… – нежно выдохнул священник, – разное.

Догадка озарила сознание Ипсилона, но он не спешил ее озвучить. В одинокой, запертой под землей комнате, не было нужды спешить с выводами.

– Много сюда людей приходило? – стирая рукой пыль, мужчина изучающе погладил полосы на столе.

– Не слишком. Никогда столько, чтобы все стулья были заняты.

Стульев за столом стояло десять, но немного оглядевшись по сторонам, Ипсилон приметил еще четыре утлых, заваленных перегоревшими лампочками.

– Это место ведь не принадлежит церкви?

– Точно, – Кирилл устало опустился на один из стульев, облачко серовато-коричневой пыли поднялось в воздух. – Комната раньше служила складом для одного из помещения, но мы соединили подвал церкви и подземный туннель. Так было удобно. Я помню сквозняк, пробирающий до костей. До некоторых ему было легко добраться, но не до моих. Теперь я мерзну даже наверху, даже если поднесу ладонь к свече, – произнес он чуть позднее, устало расслабив белый воротничок.

Лампочка жужжала огромным майским жуком. Эти насекомые – настоящая загадка природы, потому что по своей комплекции не должны уметь подниматься в воздух. Но они летают, хотя и врезаются во все что ни попадя.

– С чего вы решили, будто я ваш? – не желая больше увиливать, прямо спросил Ипсилон.

– Один из кого?

Кирилл твердо, но как-то угрюмо, с чувством загнанного в тупик животного, неотрывно следившего за черным пятачком ружья, взглянул на мужчину.

– Вы – сектанты?

Секунд на десять воцарилась тишина. Ипсилон считал – после пяти он чуть сдвинулся к стене – подальше.