Познание смыслов. Избранные беседы

Эксклюзивное, легитимное право на насилие, на причинение боли находится, собственно говоря, не у фараона, а просто у какого-то аппарата, потому что…

У писцов, проще говоря…

У писцов находится это легитимное право! И получается, что «писцы» – террористическая организация, которая просто борется с другой террористической организацией. Или, точнее, сами называют «террористом» всякого, кто подозревает, что тут дело не чисто: они тут же оказываются в «террористах». Вот в чём проблема.

Комфорт – это расчеловечивание. Человек, который идёт по пути комфорта, может, естественно, воздерживаться от экстази или героина, не ходить на всякие дансинги и просто считать, что семья, досуг, хождение с детьми в зоопарк, поездки на море, – это всё законные вещи, в рамках которых мы должны существовать. И это общество предоставляет массу возможностей. Как американцы очень любят говорить, что «у нас равные возможности, ты можешь пойти куда угодно, делать что угодно, но вот ты, к сожалению, избрал такую дорогу тёмную, плохую и сел в тюрьму… а мог бы поступить в Гарвард или более скромный университет, и если бы ты хорошо учился, то получил бы стипендию от штата»…

Это всё колоссальная ложь, потому что на самом деле в чём смысл этих «возможностей выбора»? Они абсолютно тупиковые, потому что они никогда и нигде не кончаются. И когда читаешь американскую литературу, то потрясает то, что ключевым словом там является normalcy[71]. Люди могут испытывать невероятные, занятные приключения (иначе читать никто не будет), они проходят через всякие интриги, риски, опасности. Но к чему они выходят и что является финалом и подарком в конце? Normalcy. Когда после всех интриг герой наконец выходит на улицу, вдыхает воздух и смотрит, как дети играют, машины едут, и он понимает, что мир идёт своим путём, всё на кругах своих и наконец мы видим normalcy.

Да, тот самый комфорт.

Верность и предательство

20.07.2016

Наша тема: «Человеческий фактор. Верность и предательство». Давайте сопоставим две эти противоположные сущности.

Верность и предательство – это две фундаментальные характеристики человеческого пространства. Мы раньше говорили о том, что стержнем человеческой ситуации, человеческой юдоли, рождения, является боль. И эта боль формирует всё.

Но я хотел бы начать с того, что нашей интеллектуальной задачей в этой беседе является освобождение категорий «верность» и «предательство» от этического содержания, от этического характера. Рассматривать эти категории не как этические, а как экзистенциально-гносеологические. Верность и предательство как инструменты познания или как инструменты реализации того, как человек познает мир и как он в этом мире себя позиционирует.

Мы ещё раньше говорили о том, что когда человек рождается, находится в колыбели, он ещё просто воспринимающий «кусок мяса», который не знает, что он – «Я», что вокруг него чужая среда. Ничего он не знает, но мать сюсюкает над ним, через его телепатический потенциал вгоняет в него смыслы, даёт ему язык. А язык соединяется с чувственными впечатлениями: «боль», «удовольствие» и прочее.

И первым результатом этого у маленького существа появляется различение «Я» и «не-Я». Это самое первое – «Я» и «не-Я». Собственно говоря, 90 % людей, а может быть и 99 %, на этом тормозят: «Я» и «не-Я». Но дальше может быть сложное развитие понятия «Я». Скажем так: подавляющее большинство не отходит от тела. «Я» – это то, что связано с непосредственным переживанием тела, телесности: моя кожа – это граница моего «Я». А вокруг – среда. И желательно, чтобы эта среда была комфортна, не несла боли. Но ребёнок учится ожидать подвоха, учится тому, что среда может в любой момент обернуться неожиданным: горячим, колющим, режущим и так далее. Среда враждебна.

Освобождая понятие «предательство» от этического содержания, мы полагаем, что предательство есть не что иное, как идентификация себя как тела: это «Я» – а вокруг меня «чужое». Это то, что человек избирает в качестве линии поведения по отношению к среде. Вот, я должен защитить себя, это «Я», от посягательств «чужого». Потом ребёнок вырастает, становится большим и говорит: «Знаете, ребята, идите вы лесом». Но ему говорят, что он должен то-то и то-то. «Вот есть семья, которую ты должен защищать, есть родина, которую ты должен защищать, ты должен быть верен тому-то и тому-то… есть общечеловеческие ценности», а он отвечает: «Идите вы лесом, потому что всё это – не я!».